За последние пару лет Особый приказ Патриархии, с одной стороны, и с другой – Служба Охраны все чаще ставили порубежников, сил которых и так не хватало, в положение обычных исполнителей. Их просто бросали на ликвидацию опасных участков, даже не оповещая о причинах произошедшего. Разведка порубежников делала, что могла, но… Старшой ненавидел подковерные карьерные войны, а сейчас разразилась именно такая. Страшно не хватало агентов и осведомителей среди конкурентов, но, черт побери, он занимался тем, чем был должен – обеспечивал безопасность рубежей.
И вот чуть не проглядел то, что творилось прямо у него под носом. К счастью, Особый приказ Патриархии решил-таки, что совсем уж держать их за дураков не стоит, и скупо поделился информацией, от которой Старшой взвыл, вызвал начальника разведки и устроил такой разнос, какого не помнили старожилы.
Теперь Старшой понимал, почему так глупо использовали резервы порубежников. Хотя издавна сложилось так, что именно они обладали наиболее разветвленной сетью застав, мощной централизованной службой связи и мобильными, хорошо подготовленными боевыми группами во всех уголках республики.
О том, что один из предметов, потенциально могущих представлять опасность, вкупе с несколькими другими, находится в Ярославле, ему сообщили лишь несколько дней назад. Инок Особого приказа говорил, пряча глаза, явно чувствуя себя не в своей тарелке, и Старшой во время разговора не раз спрашивал себя – почему? Ответ ему очень не нравился. Особенно после того, как он спросил напрямую, а что ж они сами не известят своего засекреченного хранителя? Отчего не перевезут предмет в хранилища Патриархии, где, по слухам, запечатанные и тщательно охраняемые, собраны запретные книги, амулеты и другие вещи, за обладание которыми многие маги отдали бы не то что руку, а половину жизни – все равно потом с помощью запретной вещи обратно заберут отданное.
На что инок, почувствовав себя окончательно преотвратно, честно ответил, что его дело – передать просьбу, которая, говоря по совести, даже распоряжением не является. Поскольку исходит от отца Сергия, начальника Особого приказа, и с вышестоящим руководством не согласована.
После этого известия Старшой грустно присвистнул и вызвал вестового.
Еще несколько дней потеряли, пока организовали приезд ярославского порубежника в Москву – отправлять гонца напрямую из Москвы не решились, использовать слухача – тем более.
Поскольку, как теперь понимал Старшой, о возможном предательстве где-то наверху знали, а вот где, кто, как, зачем – ни малейшего понятия никто не имел. Потому и смотрели в разных службах честные служаки вроде Старшого и отца Сергия на всех косо и не доверяли никому, даже самим себе. Думали, что сумеют переиграть врага в одиночку.
Не переиграли.
Голову прострелила огненная игла боли, Старшой заорал, складываясь пополам. Рядом орали, обхватив головы руками, вестовой и адъютант.
Игла взорвалась ослепительными вспышками и нарастающим грохотом – кто-то в голове лупил в великанские барабаны так, что Старшому казалось – череп лопнет изнутри.
Каким-то чудом ему удалось подняться на четвереньки и ухватить за рукав адъютанта. Тот вис тряпичной куклой, глаза парня заливала кровь из лопнувших сосудов, зрачки закатились.
Толку от него не было, и помочь ему было тоже нечем.
Старшой пополз к выходу.
Неожиданно барабаны в голове поутихли, стали чуть слышным рокотом, будто кто-то приглушил звук.
Старшой знал, кто. В дело вступили ведуны. Им удалось отбить первую атаку через тонкие миры, порубежники по уставу заняли оборону, дежурные группы следят за передовыми рубежами.
«Или уже ведут бой», – подумал Старшой и прислушался.
В этот момент раздались тугие хлопки взрывов.
Штаб атаковали.
* * *
Стас слетел с кровати, заорав:
– Иван, тревога!
Перед глазами до сих пор плавали разноцветные пятна, в ушах звенело. Кто-то нанес мощнейший удар через тонкий мир, и жив Стас остался только потому, что били по кому-то другому, да оберег помог. Секира Перуна до сих пор горела на коже. Но досталось наверняка всем, кто способен чувствовать происходящее в тонких мирах. Если уж он, обычный вояка, почуял, то что говорить о знающих.
Пошатываясь и потирая глаза, он ввалился в столовую. Иван был уже там. Побледневший, очень сосредоточенный, он сидел с закрытыми глазами на полу. Услышав друга, поднял руку – подожди.
Стас замер.
И тут же услышал глухой тяжелый удар во входную дверь. Одновременно противно заверещало подвешенное над камином чучело белки. Глухо стукнуло в потолок, и даже сквозь толщу бетона и перекрытий донесся полный боли крик.
Сработала защитная система.
Только много позже, восстанавливая ход событий, Стас понял, что их с Иваном спас отголосок атаки на штаб порубежников.
Бойцы Хасана знали свое дело и сумели обойти часть сигналок, и, проснись напарники чуть позднее, ловушка захлопнулась бы окончательно.
Счет шел на секунды.
Иван уже ушел в тонкий мир, поэтому Стас проверил, успел ли друг нормально одеться, кинул ему в руки короткий полушубок и бросился в комнату.
Теплая рубашка, свободные штаны, куртка, высокие мягкие полусапоги с застежками – облачился за минуту. Некстати стрельнула болью нога – потом, потом.
В голову ударил тяжелый молот – вот и атака! Поплыла перед глазами комната, но морок тут же снесло: Иван прикрывает.
Клинки в ножны, надеть «сбрую» и боевые обереги. Остальное – в заговоренный тайник в стене. Авось не найдут.
Из-под кровати потянул сверток, зарядил кавалерийский карабин, который, выходя в отставку, утянул-таки с молчаливого согласия Старшого. Запасные обоймы распихал по карманам куртки.
Удары в дверь делались все тяжелее, за дверью выло и стонало что-то нечеловеческое, кто-то лупил в потолок великанским кулаком, в глазах плыли кровавые видения.
Иван, не открывая глаз, уже полностью собрался. За плечами такой же, как у Стаса, мешок, в руках боевой нож и короткоствольный пистолет.
Оба не любили огнестрельного оружия, особенно Иван – в руках ведунов оно частенько капризничало, но пользу его признавали.
Стас проверил меч в ножнах за спиной, удобнее перехватил трость в левой руке – если что, послужит подставкой для карабина. А стрелять сегодня придется. Без вариантов.
– Ваня, давай!
План на случай непрошеных гостей они обсуждали много раз и готовились тщательно. И все же Стас до конца не верил в происходящее. Врос, врос он в мирную жизнь, прикипел к уютному жилищу и теплой постели. Не признавался себе в этом, но…
Вдалеке загрохотало, по ступеням бухало тяжелое железо.
Снесли дверь, понял Стас.
Кто-то гортанно командовал.
