Лис ударился лапами в грудь одного из существ и отлетел.
Существо даже не шелохнулось, оно просто не заметило нападения.
Лис рассерженно тявкнул, Иван запел Песню Небесной Битвы, и Медведь с Совой врезались в стену слуг.
Иван пел, наполняя духов-союзников своей силой, и Медведь рос, наливался темным свечением, его рев сотрясал призрачную почву, и вихрь дрожал, все не мог нащупать ту единственную точку, которая связала бы его с Явью воплощения.
Песня-приветствие слуг тоже крепла, сливаясь с воем вихря, превращаясь в глубокое басовитое гудение, от которого мир начинал дрожать и мутнеть.
Там, глубоко в стылой толще морозного тумана, зашевелились высокие длинные тени, и, перешагивая через головы слуг, навстречу вязальщикам вышли огромные четырехрукие существа. Их головы венчали острые изогнутые рога, лица их были прекрасны и равнодушны, ноги ступали тяжело и уверенно.
В руках они сжимали оружие причудливых нечеловеческих форм.
«Девять Приближенных», – шепнул кто-то в голове Ивана.
Неуловимым движением один из Девятерых вспорол крыло спикировавшей на него Сове, и птица, жалобно закричав, исчезла в синем пламени. Воспользовавшись заминкой, на великана навалился Медведь, но тут же отскочил, мотая оскаленной косматой башкой.
Девятеро двинулись вперед, раскидывая духов-союзников.
От их поступи дрожала твердь миров, качались ветви Мирового Древа и содрогались планеты.
Иван почувствовал рядом чье-то присутствие.
Якут. Он стоял рядом, такой же насмешливо-невозмутимый, как всегда, в распахнутом пиджаке. Руки засунул в карманы и с любопытством наблюдал за приближающимися великанами.
Из-за переливающегося синими волнами дальнего холма показался человек. Иван узнал Григория, инока-ведуна. Грозного, не ведающего пощады воина.
Григорий вскинул руки, и за его спиной возникло войско. Сомкнув щиты, воины слаженно двинулись на врага. Их не смущало, что по сравнению с Девятерыми они выглядели карликами, не страшили грозные взмахи изогнутых клинков, каждый из которых находил свою жертву. Они были неудержимы и полны древней силы. Они врезались в ближайшего из Девятерых, и гигант зашатался.
Оступился.
Упал.
Исчез.
* * *
Ивана отшвырнуло к стене.
Стас принял на лезвие топора вражеский клинок, увел в сторону, присел, воткнул топор в ступню нападавшего. Отлетел носок добротного сапога, человек зашелся криком, упал, пытаясь дотянуться до искалеченной ноги, и Стас отрубил ему голову.
На несколько неимоверно долгих мгновений Иван целиком сосредоточил внимание на Яви.
В черных плавающих тенях кто-то находится.
Двое у кресла, в котором сидит девочка. Выпевают слова, не предназначенные для человеческого горла, головы трясутся, глаза закатились, видны синеватые белки, которые начинает заливать чернота.
Из теней проглядывает человек в черном, от его ног расползается лютая стужа. Один из успевших проскочить в зал порубежников неосторожно ступает в нее и кричит от жгучей боли. Нога до колена превращается в замороженное бревно, парень дергается, замерзшая плоть со звоном разлетается на куски.
Неужели прошло всего несколько мгновений?
Владимир закрывает своего напарника, отбивая удар майора Хацкого, появившегося из ниоткуда. Лицо майора искажает досадливая гримаса, рот запятнан кровью, дышит он тяжело, но движения быстры и точны. Он полностью подчинил свое тело разуму, и сейчас этот разум приказывает одно – убивать всех, кто встанет у него на пути.
Что-то невероятно быстрое бросается к Якуту, Ниула врезается во врага, и они вдвоем катятся по полу, пока клубок не распадается на два тела. Одежда девушки исполосована, мочка уха висит на тонком лоскуте кожи. Улыбаясь, Ниула шлепает ладонью по шее, отбрасывает кровавый комочек, как надоедливую муху.
Перед ней стоит тварь, очертания которой гротескно напоминают человека. Длинные тонкие конечности разведены в стороны, от запястий до плеч они покрыты присосками, похожими на нежные детские ротики, но с тонкими, острыми зубами.
Тварь приседает на задние лапы. Над головой, похожей на голову кобры с раздувшимся капюшоном, подрагивает тонкий, ребристый хвост.
Моргра готовится атаковать.
* * *
Прошел миг.
Или вечность.
Стас оттолкнул плечом противника, пригнулся, готовый выбросить руку с топором. Враг будет ждать рубящего удара, а он ударит верхней остро заточенной частью лезвия. Но хромая нога онемела и подломилась. Колено тяжело ударилось в пол, Хромой попытался оттолкнуться рукой с топором, откатиться в сторону и понял, что уже не успеет. Краем глаза видел, как пошел вниз изогнутый клинок сабли, успел вдохнуть густой, пахнущий кровью, потом и прелой шерстью воздух.
Заорав от натуги, чувствуя, как трещит позвоночник, развернулся, упал спиной на пол. Сабельный удар пришелся поперек груди, вышиб воздух из легких. Выручили нагрудник и тяжелый толстый полушубок, который он не стал скидывать перед боем, как другие.
Не глядя, наотмашь, рубанул перед собой. Лезвие глубоко вошло в ногу наемника. С усилием выдернул топор, перекатился, уходя от нового удара, и встал в полный рост.
Наемник выглядел обессиленным, волочил ногу, лицо уже заливала сероватая бледность.
Стас нехорошо усмехнулся, перекинул топор с руки на руку и пошел в атаку. Не мудрил – рубил слева, справа, не давая противнику опомниться. Снова ударил сверху наискосок, чуть задержал удар и, увидев, что наемник замешкался, вогнал лезвие длинным выпадом ему под мышку. Выдернул, рубанул, раскраивая череп, и окинул взглядом зал.
Схватка кипела повсюду.
Ниула и неземная тварь «танцевали», пытаясь достать друг друга смертельно изящными выпадами. Федул и инок Владимир встали спиной к спине, прикрывая вязальщика Особого приказа. Григорий шептал, плел пальцами незаметные узоры и внимательно смотрел куда-то в танцующие тени, из которых выстреливали языки тьмы – они пытались дотянуться хоть до кого-нибудь из маленького отряда.
Колдун в черном стоял рядом с постаментом и творил стужу. С его рук стекали, змеились по полу морозные узоры, но быстро таяли. Лицо колдуна оставалось нечеловечески спокойным, но чем ближе подступал бой, тем яснее становилось видно, что колдовство стоит ему всё больших усилий.
Ниула рубанула наотмашь, тварь отскочила, пошла по дуге вокруг нее. Якут тут же оказался за спиной девушки. Что-то коротко сказал, та присела в низкой боевой стойке. А Якут неторопливо пошел к колдуну. Он не смотрел по сторонам, вроде бы даже и не заметил, что его пытается зарубить один из немногих оставшихся на ногах наемников. Просто чуть склонил голову и двинулся дальше.
Наемника заколола Ниула и тут же, возвратным движением, достала-таки моргру. Тварь обиженно заплакала, как ребенок, и отскочила, баюкая перерубленную лапу.
