— Что это?
Он чуть было не захлопал в ладоши от удовольствия.
— Неужто не догадываешься? Впрочем, так со всеми. Им свыше сотни лет, большая редкость. Их носила одна китаянка, которой в детстве бинтовали ступни. Ножки-лотосы, так это называется. Столь крошечный размер, и у взрослого человека. Удивительно, не так ли?
Вэл подумала о мучительной процедуре, с помощью которой навсегда уродовали ноги девочкам, и молча вернула туфли владельцу.
Лу выбрал другую пару, из красной кожи, с пятидюймовыми каблуками.
— Мне бы хотелось, чтобы ты засунула это в себя. Сделаешь?
— Возможно. А что сделаешь ты?
— Я тебе заплатил, не так ли? — разозлился он, но быстро понял: Вэл просто так двусмысленно спросила о других пожеланиях. Его голос резко изменился, приобретя визгливые дрожащие нотки, более уместные у осипшей от волнения женщины, чем у мужчины.
— Я сделаю все, что ты хочешь. Все, что ты скажешь. Можешь написать на меня или отстегать кнутом. Я буду очень хорошим мальчиком, просто паинькой. Обещаю.
— Паинька... — подобрела Вэл, услышав о столь неожиданной роли. — Наверное, таким же паинькой, как со своей мамочкой?
Он, прослезившись, кивнул.
— Раздевайся, — приказала Вэл.
Взгляд Лу обратился к красной туфле в ее руке.
— Проверим, сможешь ли ты не обрызгать всего себя спермой, когда я засуну это в киску.
Он быстро и неловко разделся, держась стены, куда не достигал свет. Стыд — за собственное тело, желания, себя — лип к нему, как запах нечистот. А пенис, словно некий крошечный, рудиментарный хобот, прятался за складками жира, что катились от пухлых грудей почти до самых лобковых волос.
Не очень-то вдохновляюще, подумала Вэл. Только не этот бледный, хилый стручок.
Впрочем, она здесь не для того, чтобы оценивать мужское хозяйство Лу, а чтобы осуществить собственные фантазии.
Откинувшись на спинку кресла, Вэл раздвинула ноги и задрала юбку до пояса. Поиграла с туфлей. Облизала ее. И наконец вставила в себя часть каблука.
Тем временем дружок Лу претерпевал удивительные метаморфозы, превращаясь из никчемного лентяя в толстый, величественный скипетр.
Вэл засунула туфлю на четверть дюйма глубже.
Лу схватился за член.
— Разве я уже разрешила это сделать?
— Нет.
— Тогда куда тянешь руки без моего разрешения?
— Прости.
Пока Лу извинялся, его член стал еще больше, еще тверже.
— Пожалуйста. Позволь мне кончить. Поиграй с туфлей опять.
— А может, что-нибудь новенькое?
Вэл отбросила туфлю и, подойдя к Лу, собралась насадить себя на член, но мужчина увернулся.
— Я так не могу. Хочу смотреть, как ты трахаешь себя каблуком, и дрочить.
— Но почему бы не трахнуть меня?
— Я не хочу тебя, — фыркнул он. — Даже прикасаться к тебе не хочу. Только к обуви. Лишь ее я нахожу сексуальной... лишь ее.
Он откинулся на подушки — этакая тучная одалиска с обвисшими грудями и выпяченным животом. Пенис, оставшись без объекта своего поклонения, снова, как улитка, спрятался под защиту жировых складок.
Вэл с отвращением посмотрела на его опавший орган.
— Я для тебя недостаточно хороша? Туфли привлекательней моей киски?
Он заколебался, очевидно решая, играют ли еще с ним или уже нет, и наконец буркнул:
— А тебе какое дело? Ты здесь для того, чтобы подчиняться моим желаниям. Я тебе заплатил, и щедро, забыла?
Вэл пересекла комнату, вынула деньги Лу и швырнула в него. Крупные, вдвое больше долларовых, банкноты усеяли кровать ярким конфетти.
— Забирай свои гребаные деньги. Мне они не нужны. Я тебе не шлюха какая-нибудь.
— Тогда... зачем?..
— Из скуки. Из желания с кем-то перепихнуться. Из... сама не знаю... может, по той же причине, что заставляет тебя покупать туфли... затем что не в силах остановиться.
Она и так сказала больше, чем собиралась. Злая на него и себя, Вэл оделась и, вызвав такси, спустилась к двери в подъезд. Не могла оставаться в квартире Лу ни минуты. Потворствовать какой-либо одержимости, кроме своей, было невыносимо.
Такси не заставило себя ждать. Не испытывая желания возвращаться в гостиницу, Вэл назвала другой адрес.
К Маджиду.
* * *
Из затененной ниши в здании напротив Брин смотрел, как Вэл садится в машину.
Прекрасно, пусть уезжает. Он знает, в каком отеле ее искать, и пересечется с ней завтра. Возобновит давнее знакомство. В конце концов, вероятность случайно столкнуться не так уж мала. Он тоже много путешествует. Тоже предпочитает роскошные старинные отели как плацдарм для вылазок на поиски удовольствий в менее респектабельные районы. Все-таки они с Вэл были друзьями. Она, вероятно, обрадуется встрече. Как и он.
А пока у него есть чем заняться.
Не потому что Вэл есть дело до этого толстопуза. Скорее всего, она даже не узнает о его гибели. Просто хочется кого-нибудь убить, а ее саму пока не готов. Нет, он ждет смерти Вэл слишком давно и связывает с ней слишком большие ожидания, чтобы растранжирить такое событие ради нескольких минут расчлениловки. На Вэл понадобится время. В конце концов, жертвы убийств чем-то сродни любовникам. С некоторыми вполне достаточно одной ночи, а с другими не утолишь голод, даже устроив себе долгий медовый месяц.
Вэл, он чувствовал, заслуживает медового месяца.
Брин поднял взгляд на окно четвертого этажа, которое все еще слабо светилось.
Наверное, Толстозадый меняет простыни или смывает с гениталий запах секса.
Перейдя улицу, Брин вошел в здание. Мысль о том, что вот-вот произойдет, приятно бодрила.
Вэл принадлежит ему, а попутно можно пособирать и ее товарищей по играм. Сегодня одному толстяку предстоит испытать на себе «Быстрое похудение по Артуру Брину». Потерять уродливые жировые складки, целлюлит, а может, и кости. Стать тенью себя прежнего и в высшей степени отвратительным трупом.
6
К тому времени как Вэл пересекла дворик, ведущий к убогому обиталищу Маджида, луну скрыли облака. Она шла быстро, высокие каблуки выбивали нервное стаккато о каменную мостовую, сердце встревоженно колотилось о ребра.
