– Не могу твёрдо сказать, а голос у колокола знакомый. С московским выговором, с русской протяжностью.
Удивился английский капитан, как это русский матрос своё родное не только видеть, но и слышать может. Удивился, а про колокол ничего не сказал, хотя он и доподлинно знал, что этот колокол русские мастера в Московии для Англии отливали и русские кузнецы ладный ему язык выковали.
Промолчал корабельный капитан. А по какой причине промолчал, про то сказка молчит. И я помолчу.
А что касаемо большого колокола на самой большой, Вестминстерской, колокольне старой Англии, так он и по сей день русским кованым языком английские часы отбивает. Бархатно отбивает, с московским выговором.
Не всем, конечно, его звон по душам да по ушам, только теперь уж ничего сделать нельзя. Не снимать же колокол! А сними – так он ещё громче в людской молве благовестить начнёт. Пускай уж висит, как висел, да с московскими кремлёвскими братьями-колоколами перезванивается, да толкует о голубом небе, о тихой воде, о солнечных днях… О дружбе.
Как огонь воду замуж взял
Рыжий разбойник Огонь пламенно полюбил холодную красавицу Воду.
Полюбил и задумал на ней жениться.
Только как Огню Воду замуж взять, чтобы себя не погасить и её не высушить?
Спрашивать стал. И у всех один ответ:
– Да что ты задумал, рыжий? Какая она тебе пара? Ты что? Зачем тебе холодная Вода, бездетная семья?
Затосковал Огонь, загоревал. По лесам, по деревням пожарами загулял.
Так и носится, только рыжая грива по ветру развевается.
Гулял Огонь, горевал Огонь да встретился с толковым мастеровым человеком. Иваном его звали.
В ноги ему пал Огонь. Низким дымом стелется. Из последних сил синими языками тлеет.
– Ты – мастеровой человек, ты всё можешь. Хочу разбой бросить, хочу я своим домом жить. Воду замуж взять хочу. Да так, чтобы она меня не погасила и я её не высушил.
– Не горюй, Огонь. Сосватаю. Поженю.
Сказал так мастеровой человек и терем строить стал. Построил терем и велел свадьбу играть, гостей звать.
Пришла с жениховой стороны огневая родня: тетка Молния да двоюродный брат Вулкан. Не было больше у него родных на белом свете.
С невестиной стороны пришёл старший братец Густой Туман, средний брат Косой Дождь и младшая сестричка Воды – Ясноглазая Роса.
Пришли они и заспорили.
– Неслыханное дело ты, Иван, задумал, – говорит Вулкан и пламенем попыхивает. – Не бывало ещё такого, чтобы наш огневой род из водяной породы невесту выбирал.
А мастеровой человек отвечает на это:
– Как же не бывало! Косой Дождь с огневой Молнией в одной туче живут и друг на дружку не жалуются.
– Это всё так, – молвил Густой Туман, – только я по себе знаю: где Огонь, где тепло, там и редеть начинаю.
– И я, и я от тепла высыхаю, – пожаловалась Роса. – Боюсь, как бы Огонь мою сестру Воду не высушил.
Тут Иван твердо сказал:
– Я такой терем построил, что они будут в нём жить да радоваться. На то я и мастеровой человек.
Поверили. Свадьбу стали играть.
Пошли плясать Молния с Косым Дождём. Закурился Вулкан, засверкал ярким пламенем, в ясных глазах Росы огневыми бликами заиграл. Густой Туман набражничался, на покой в овраг уполз.
Отгуляли гости на свадьбе и восвояси подались. А мастеровой человек жениха с невестой в терем ввёл. Показал каждому свои хоромы, поздравил молодых и пожелал им нескончаемой жизни да сына-богатыря.
Много ли, мало ли прошло времени, только родила мать Вода от отца Огня сына-богатыря.
Хорошим сын богатырем вырос. Горяч, как родимый батюшка Огонь. А облик дядин – густ и белёс, как Туман. Важен и влажен, как родимая матушка Вода.
Силён, как Вулкан, как тётушка Молния.
Вся родня в нём своего кровного узнает. Даже Дождь с Росой в нём себя видят, когда тот стынет и капельками на землю оседает.
Хорошее имя дали сыну-богатырю: Пар.
На телегу сядет Пар-богатырь – телега его силой покатится да ещё сто других телег поездом повезет.
На корабль ступит Пар-чудодей – убирай паруса. Без ветра корабль катится, волну рассекает, паровой голос подаёт, корабельщиков своим теплом греет.
На завод пожалует – колеса завертит. Где сто человек работали – одного хватает. Муку мелет, хлеб молотит, ситец ткёт, людей и кладь возит – народу помогает, мать, отца радует.
И по наши дни живут Огонь с Водой в одном железном котле-тереме. Ни она его не гасит, ни он её высушить не может.
Счастливо живут. Нескончаемо. Широко.
Год от году растёт сила их сына-богатыря, и слава о русском мастеровом человеке не меркнет. Весь свет теперь знает, что он холодную Воду за жаркий Огонь выйти замуж заставил, а их сына-богатыря нам, внукам-правнукам, на службу поставил.
Фока – на все руки дока
В одной стране никудышный царь Балдей правил. Ну, и стольники-пристольники, дьяки думные тоже под стать ему недоумками слыли. А народ в этой стране на редкость был дошлый. Много в народе мастеров было разные разности придумывать, хоть, к примеру, Фоку того же взять… О нём и сказка.
Как-то посеяли мужики царю Балдею горох… Земля в тех местах хорошая была. Дожди – когда надо. Солнышко тоже у других царств-государств занимать не приходилось. Сильный горох родился, да беда: ворон на гороховом поле черным-черно. Клюют урожай.
– Что делать, как быть, мудрый государь Балдей Обалдуевич? – кланяется царю думный дьяк Пустая Голова.
– Надо боярскую думу скликать, – велит царь Балдей.
Скликали думу и стали думой думу думати.
День думали, два дня судили-рядили, на третий день указ обнародовали:
«Мы, царь Балдей Третий, государь премудрый, всея державы властитель, горохового поля повелитель, и прочая, и прочая… указываем подъярёмному мужику Фоке Лежебоке денно и нощно на гороховом поле трещоткой трещать – ворон стращать».
Пришёл Фока на гороховое поле, а оно черным-черно от ворон. Поймал пяток крылатых разбойниц и стал беличьи колеса мастерить. Как у царя в тереме: посадят в такое колесо белку, она бегает в нём и колесо вертит.
Приладил он к этим беличьим колёсам трёщотки, посадил в каждое колесо вместо белки по вороне.
Вороны колеса вертят, колёса трещотками трещат, и чем пуще треск, тем шибче очумелая ворона в колесе скачет, себе и другим воронам испуг нагоняет. Посветлело поле. Вороны даже мимо летать боятся. Думный дьяк Пустая Голова проверить пришёл, как царёв указ исполняется.
