Молодожены
Блоку 23 года, Любови Дмитриевне — немногим меньше. Оба еще учились, он — на юридическом факультете Университета, она — на Бестужеских курсах.
Кажется, обе семьи относились к ним как к детям, придумавшим новую увлекательную игру. Только что играли в домашний театр, теперь вот решили пожениться. В доме на Петербургской стороне в казармах лейб-гвардии Гренадерского полка, в котором служил Кублицкий, им выделили свою квартиру, соединенную с комнатами матери и отчима Блока только общей прихожей. Летом они жили в Шахматово, во флигеле. Мария Бекетова вспоминает: «Тут Блоки начали устраивать и украшать свое жилье. Мы с сестрой предоставили Люб. Дм. заветный бабушкин сундук, стоявший у нас в передней. Там оказались настоящие сокровища: пестрые бумажные веера, новый верх от лоскутного одеяла, куски пестрого ситца. Все это вынималось с криками радости и немедленно уносилось во флигель. Целый день Блоки бегали из флигеля в дом и обратно, точно птицы, таскающие соломинки для гнезда. За ними по пятам трусили две таксы: мой Пик и сестрин Краб. Погода была ужасная: холод, ветер, а по временам даже снег. Но Блоки этого не замечали.
Когда все было готово, нас позвали смотреть. Убранство оказалось удивительное. У каждого была своя спальня, кроме того — общая комната — крошечная гостиная, куда поставили диванчик, обитый старинным зеленым кретоном с яркими букетами. Перед диваном — большой стол, покрытый вместо скатерти пестрым верхом лоскутного одеяла. Вокруг стола несколько удобных кресел; по стенам полки с книгами. На столе лампа с красным абажуром, букет сирени в вазе, огромный плоский камень в виде подставки. На стенах, обитых вместо обоев деревянной фанерой, без всякой симметрии, в веселом беспорядке развесили они пестрые веера, наклеили каких-то красных бумажных рыбок, какие-то незатейливые картинки. Вышло весело и очень по-детски.
В то же лето занялись они устройством своего сада. Прежде всего соорудили дерновый диван. Его устроили в углу, где сходились две линии забора. Диван сработан был основательно и вышел очень удобный, широкий, с высокой спинкой. Блоки очень его любили и называли „канапэ“ в память стихотворения Болотова „К дерновой канапэ“. С боков, по сторонам его посадили они два молодых вяза, привезенных из Боблова. Деревья эти разрослись очень пышно; через несколько лет они сошлись ветвями и осенили канапэ. Между крыльцом флигеля и диваном, на небольшой солнечной лужайке, были посажены кусты роз — белых, розовых и красных. Желтые лилии, лиловые ирисы, розовые мальвы, все принялось отлично».
Молодожены Л.Д. Менделеева и А.А. Блок
В 1909 году, в пьесе Блока «Песнь судьбы» Елена, жена главного героя Германа, будет говорить ему: «Помнишь, ты сам сажал лилию прошлой весной? Мы носили навоз и землю и совсем испачкались. Потом ты зарыл толстую луковицу в самую черную землю и уложил вокруг дерн. Веселые, сильные, счастливые…».
Обе семьи с легкой руки Андрея Белого сравнивают молодоженов с царевичем и царевной. Мария Бекетова пишет о племяннике и невестке: «Его работы в лесу, в поле, в саду казались богатырской забавой: золотокудрый сказочный царевич крушил деревья, сажал заповедные цветы в теремном саду. А вот царевна вышла из терема и села на солнце сушить волосы после бани. Она распустила их по плечам, и они покрыли ее золотым ковром почти до земли: не то Мелиссанда, не то — золотокудрая красавица из сказок Перро. Вот она перебирает и нижет бусы, вот срезает отцветшие кисти сирени с кустов — такая высокая, статная, в сарафане или в розовом платье, с белым платком над черными бровями».
Кажется, этот медовый месяц, который затянулся на год, будет длиться вечно. Но Любовь Дмитриевна так не считала. Она много, необычно много, особенно для начала прошлого века, пишет в мемуарах о самых интимных сторонах жизни с Блоком, видно, что для нее это важно, что она хочет обсудить это с читателями, к которым (и это тоже не очень обычно) напрямую обращается. Она пишет, что еще до свадьбы Блок болел венерической болезнью, и тут же оговаривается: «Зачем я это рассказываю? Я вижу тут объяснение многого. Физическая близость с женщиной для Блока с гимназических лет — это платная любовь, и неизбежные результаты — болезнь. Слава Богу, что еще все эти случаи в молодости — болезнь не роковая». Затем также откровенно пишет о том, что в их с Блоком первые годы «не складывалось»: «Он сейчас же принялся теоретизировать о том, что нам и не надо физической близости, что это „астартизм“, „темное“ и Бог знает еще что. Когда я ему говорила о том, что я-то люблю весь этот еще неведомый мне мир, что я хочу его — опять теории: такие отношения не могут быть длительны, все равно он неизбежно уйдет от меня к другим. А я? „И ты так же“. Это приводило меня в отчаяние! Отвергнута, не будучи еще женой, на корню убита основная вера всякой полюбившей впервые девушки в незыблемость, единственность. Я рыдала в эти вечера с таким бурным отчаянием, как уже не могла рыдать, когда все в самом деле произошло „как по писаному“. Молодость все же бросала иногда друг к другу живших рядом. В один из таких вечеров, неожиданно для Саши и со „злым умыслом“ моим произошло то, что должно было произойти — это уже осенью 1904 года. С тех пор установились редкие, краткие, по-мужски эгоистические встречи. Неведение мое было прежнее, загадка не разгадана и бороться я не умела, считая свою пассивность неизбежной. К весне 1906 года и это немногое прекратилось».
Но медовый месяц продолжается. И вот уже к молодоженам в гости приезжают друзья, чтобы разделить их счастье и сделать его еще полнее, еще триумфальнее. Мария Бекетова вспоминает: «Они положительно не давали покоя Любови Дмитриевне, делая мистические выводы и обобщения по поводу ее жестов, движений, прически. Стоило ей надеть яркую ленту, иногда просто махнуть рукою, как уже „блоковцы“ переглядывались со значительным видом и вслух произносили свои выводы».
Первые стихи Блока появились в журнале «Новый путь» и почти одновременно в московском альманахе «Северные цветы» в 1903 году. А в октябре 1904 года в московском издательстве «Гриф» выходит первая книга Блока — «Стихи о Прекрасной Даме» (помечена 1905 г.). Блок пишет Валерию Брюсову, редактору «Северных цветов»: «Посылаю Вам стихи о Прекрасной Даме. Заглавие ко всему отделу моих стихов в „Северных цветах“ я бы хотел поместить такое: „О вечно-женственном“». Но Брюсову это название не понравилось, и он дал другое, взятое из стихотворения «Вхожу я в темные храмы…». Это название станет позже и названием первой книги Блока «Стихи о Прекрасной Даме».
Мария Бекетова замечает: «Без всяких усилий с его стороны пришла к нему сначала известность, а потом и слава». А значит, его отношения с Любовью Дмитриевной, тем более не тайные, освященные церковным браком, — это уже «культурный феномен», они стали общественным достоянием. Точнее — некая публичная, демонстративная версия этих отношений — Поэт и Муза, Рыцарь и Прекрасная Дама.
