Никита перечел стихотворение. Оно все-таки ему нравилось. Он сложил бумажку в восемь раз, сунул ее в карман и пошел в столовую, где у окна шила Лиля. Рука его, державшая в кармане бумажку, вспотела, но он так и не решился показать стишок».
А вот что он вспоминает в автобиографии о своем первом прозаическом опыте: «В одну из зим, – мне было лет десять, – матушка посоветовала мне написать рассказ. Она очень хотела, чтобы я стал писателем. Много вечеров я корпел над приключениями мальчика Степки… Я ничего не помню из этого рассказа, кроме того, что снег под луной блестел, мне это понравилось. Рассказ про Степку вышел, очевидно, неудачным, – матушка меня больше не принуждала к творчеству».
Но Алексей Аполлонович в восторге от того, что сын одарен так же, как его мать. Он гордится первыми литературными опытами Лели. Александру же Леонтьевну это проявление творческой силы тревожит. Точнее, тревожит отношение Лели к своим стихам – не станет ли сын зазнайкой? Не поверит ли, что все в жизни ему будет даваться так же легко, как первые стихи. «Пожалуйста, вот еще, Алеша, не обращай слишком большое внимание на его способность писать и, главное, не захваливай его. Он уже теперь Бог знает что вообразил о своих способностях и, я знаю, в Самаре хвастал», – пишет она мужу. А вообще, мать и сын были очень близки, и воспоминаниями об этой любви Алексей очень дорожил. В автобиографии 1913 года, когда Александры Леонтьевны уже шесть лет как не было на свете, он написал: «Я не знаю до сих пор женщины более возвышенной, чистой и прекрасной». Очень любил Толстой и отца и был по-настоящему дружен с ним. Уже уехав из Самары, он постоянно писал домой. Вот одно из его писем Алексею Аполлоновичу: «Вообще ты можешь, будучи в обществе и глаз прищурив, сказать: а читали вы Толстого? Конечно, засмеются и ответят: кто же не читал „Войны и мира“? Тогда ты, возмущенный, скажешь: да нет, Алексея! – Ах, извините, ответят тебе, вы говорите о „Князе Серебряном“? Тогда, выведенный из себя, ты воскликнешь: ах вы, неучи! Моего сына, Толстого, совсем младшего? И все будут посрамлены, ибо никто меня не читал. О, слава, слава, сколько терний на пути к тебе?».
В 1897–1898 годы Алексей жил вместе с матерью в Сызрани, где учился в реальном училище, потом они переехали в Самару, там и закончил он обучение. Алексей Аполлонович купил для них городскую усадьбу – два стоящих рядом деревянных дома с флигелем и хозяйственными постройками. Этажи поделили на квартиры и часть их сдавали внаем. Было два садика с беседками и игровой площадкой для детей. В настоящее время в доме открыт музей.
В 1901 году Алексей получает аттестат зрелости и уезжает в Санкт-Петербург, где поступает в подготовительную школу, «выравнивающую» знания реального училища и гимназии. Школа расположена в Териоках {ныне Зеленогорск. – Е. П.}. Оттуда он пишет Алексею Аполлоновичу: «Дорогой папочка. Ученье мое идет хорошо, только вовсе меня не спрашивают. Мальчики в нашем классе все хорошие, не то что в Самаре, только один больно зазнается, сын инспектора, но мы его укротим. Подбор учителей там очень хороший, большей частью все добрые, и ученики их слушаются.
Инспектор большой формалист и малую толику свиреп. Только географ да ботаник больно чудны, а батька, вроде Коробки, сильно жестикулирует. Математик там замечательно толковый и смирный. Вообще это училище куда лучше Самарского.
Вчера весь день шел дождь и улица превратилась в реку. Жив и здоров.
100 000 целую тебя.
Твой Леля.
Изучаем геометрию, и я теперь очень горд, и на мелюзгу третьеклассников смотрю с пренебрежением».
А вот что отец пишет ему: «Кроме знаний, у тебя не будет ничего для борьбы за существование. Помощи ниоткуда. Напротив, все будут вредить нам с тобой за то, что мы не совсем заурядные люди. Учись, пока я за тебя тружусь, а если что со мной сделается, тебе и учиться-то будет не на что. Я не боюсь тебе это писать. Вспоминай об этом и прибавляй энергии для себя и для мамы».
Студент и студентка
«Я рано женился – девятнадцати лет, – пишет Алексей Николаевич в автобиографии, – на студентке-медичке, и мы прожили вместе обычной студенческой рабочей жизнью до конца 1906 года».
С будущей женой, – тогда гимназисткой – Алексей Николаевич познакомился еще в Самаре, на репетиции любительского драматического театра. Звали ее Юлией Васильевной Рожанской, она была дочерью врача.
Толстой поступил в Технологический институт на механическое отделение.
Ю. Рожанская и А. Толстой
Каковы были первые впечатления молодого студента от столицы? Вероятно, те, о которых он позже напишет в первой главе романа «Хождение по мукам»: «Сторонний наблюдатель из какого-нибудь заросшего липами захолустного переулка, попадая в Петербург, испытывал в минуты внимания сложное чувство умственного возбуждения и душевной придавленности. Бродя по прямым и туманным улицам, мимо мрачных домов с темными окнами, с дремлющими дворниками у ворот, глядя подолгу на многоводный и хмурый простор Невы, на голубоватые линии мостов с зажженными еще до темноты фонарями, с колоннадами неуютных и не радостных дворцов, с нерусской, пронзительной высотой Петропавловского собора, с бедными лодочками, ныряющими в темной воде, с бесчисленными барками сырых дров вдоль гранитных набережных, заглядывая в лица прохожих – озабоченные и бледные, с глазами, как городская муть, – видя и внимая всему этому, сторонний наблюдатель – благонамеренный – прятал голову поглубже в воротник, а неблагонамеренный начинал думать, что хорошо бы ударить со всей силой, разбить вдребезги это застывшее очарование».
Николай Александрович Толстой, как нам уже известно, скончался в 1900 году, Алексей получил от новой семьи отца 30 тысяч рублей и ни одной десятины земли. Такое решение принято не из скупости или нежелания допускать «кукушонка» в графское гнездо. Причина куда прозаичнее – имение, как и бόльшая часть дворянских имений в XIX веке, было «заложено и перезаложено» без всякой надежды на выкуп, и новая жена отца просто не могла им распоряжаться. Конечно, большой дружбы и приязни между матерью и старшими детьми, а тем более – между двумя женами графа Толстого не было, но новая графиня Толстая постаралась найти выход из этой ситуации, который не затронул бы ничьей чести.
В мае 1905 году Алексей успел съездить на практику на Урал, на Невьянский металлургический завод.
У молодоженов вскоре родился сын Юрий (в письмах Алексей Николаевич в шутку называет его «дофином»). Жизнь молодой семьи бедная и безалаберная, оба существовали в основном на деньги, присылаемые родителями, поэтому ребенка вскоре отдали к бабушкам и дедушкам в Самару. Первый сын Толстого прожил недолго – он умер в пятилетнем возрасте.
