— Ну у нас же нет вариантов бросить тебя на произвол судьбы! — добросовестно возмущается он. — Вопрос сертификации новых продуктов на широкие массы решается небыстро! А тут можно помочь по ведомственной линии, очень хорошее средство потому что.
Китаец в этом месте неожиданно начинает громко сопеть со своей кровати, потом выдаёт:
— Цуджи, ты тоже якудза?
— Мы с ним родственники, — всё с той же демонстративной и наивной улыбкой отвечает в сторону Хао Наоя. — Наши дед и бабка — двоюродные брат и сестра. Так что, в некотором роде получается, да…
— Ну у вас и страна, — нервно дёргает плечом Чжень, после чего поворачивает лицо в сторону стенки, к нам затылком. — Бандиты как у себя дома шляются в госпитале полиции, да со своими мутными лекарствами. Ещё и сертификация наверняка какая-то левая.
— Семейный бизнес не ждёт, — говорит со вздохом Цуджи уже мне. — Ну-ка.
А дальше офицер военно-морского флота (если говорить о его официальном статусе, но не для этого помещения) цепляет на мои запястья (и не только на них) полдесятка датчиков стационарной медицинской станции, имеющейся возле каждой из кроватей палаты.
Дальше он, судя по манипуляциям с виртуальной клавиатурой, подключается к системе лично и становится похожим на врача.
— Ну что там? — спрашиваю через несколько минут полной тишины.
По опыту предыдущей жизни знаю: в такие моменты с участием ему подобных, до специальной отмашки всегда лучше делать вид, что ничего особенного не происходит. Во всяком случае, если находишься с ними по одну сторону баррикад.
— Да дядя задал граничные параметры, минимально допустимые для терапии, — отстраненно поясняет "родственник". — Вот делаю сверку, на каком ты свете. Погоди. Не мешай.
Ещё минут пятнадцать я просто лежу и тащусь в потолок.
— Норма, можем работать. — Наоя явно выныривает из каких-то нейро-дебрей.
В полуоткрытую дверь палаты, как по команде, пара женщин в белых халатах вкатывают какой-то агрегат. Куб метр на метр имеет свои колёсики, автономное питание и собственную виртуальную клавиатуру.
Мне предсказуемо становится немного не по себе.
— А тебе Цубаса уже звонила? — участливо интересуется флотский, безошибочно и молниеносно улавливая перемену моего настроения.
— Да, — осторожно киваю, поскольку пара датчиков закреплена под подбородком.
— А-а, ну тогда ты в курсе процедуры, — тут же успокаивается мой "троюродный брат". — Хочешь, можешь поспать час-полтора.
Мне абсолютно непонятно, что происходит. Если цель — меня вылечить быстро, то зачем делать все манипуляции в палате?
Хотя, с другой стороны, тут же в голову приходит Икару. Она позвоночником тоже занимается, не отходя от кассы.
Наверное, хитрая техника министерства обороны имеет и массу других функций, потому что минуты через три я против воли проваливаюсь в сон.
_______
— Как огурец!
Проснувшись через те самые часа полтора (если судить по ощущениям), перед собой обнаруживаю лучезарное лицо Цуджи.
Пары то ли медсестёр, то ли сопровождавщих его под видом медперсонала рядом больше нет.
Как и китайца на второй кровати.
— А куда все испарились? — интересуюсь, прислушиваясь к ощущениям в груди. — Ух ты. И не болит совсем. Что это было?
— Твоего соседа потащили на следственные действия, — сообщает флотский. — Или тебе ещё кто-то нужен?
— А мой сосед что, не заподозрил подвоха в твоих действиях?
— Не должен был. Когда ты уснул, мы немного поболтали. Плюс за процедурой наблюдали местные врачи, китаец их в лицо знает. Они-то сотрудники госпиталя.
— А девочки, что с тобой? Кто они были? Попутно, что это за маскарад, родственничек?
— Да нет никакого маскарада. Просто вокруг всех вас, кто в инциденте замешан, сейчас будут абсолютно все службы увиваться. Мы — ну никак не в последнюю очередь.
— Так и думал, что ты не просто из флота, — киваю своим мыслям из положения лёжа. — А второй слой твоей биографии — контрразведка или что-нибудь иное? На манер китайского министерства стратегических исследований?
— Это тебе не нужно.
— Ну так бы сразу и сказал, — хмыкаю.
— Вставай и одевайся! И поехали дальше!
— Куда?
— Контракт сам себя не выполнит, нас ждут великие дела! По пути расскажу.
_______
Оказывается, одежда нужного размера у запасливого Наоя находится с собой, в отдельном пакете. Не лично моя, но самые обычные вещи, ещё с бирками магазина.
На мой вопрос о такой своей предусмотрительности он ответил, что в простреленных на груди вещах по улице лучше не ходить. Штаны мои тоже почему-то выбросили. А ему было несложно заскочить по пути в магазин.
— Из-за твоей неуемной активности заварилось сразу несколько моментов, — просвещает меня по второму кругу флотский уже в машине, которую сам же и ведёт. — Причём тут смешно, конечно; но прямо на всех уровнях. Начиная от премьера и заканчивая ну о-очень мелким бизнесом в твоём родном муниципалитете.
— Как это связано с твоим маскарадом в госпитале полиции? Кстати, наедине тоже общаемся на ты? Или теперь дурака можно не валять?
— Погоди. Щ-щас, этого объеду… Наедине общаемся тоже на ты: если будешь менять формат туда-сюда, можешь где-нибудь не то ляпнуть по инерции. Мало ли, придётся… Выкнешь где-нибудь — и суши вёсла.
— Хм, логично. Принял.
— Насчёт маскарада. Может быть, ты всё проспал и не в курсе, но скоро будет новый премьер.
— Я в курсе, — перебиваю, чтобы сэкономить время. — У меня был с новостями товарищ, когда я в библиотеке парламента сидел до суда. Он рассказывал.
— Ух ты. Что за товарищ?! В журнале посещений — ни слова, — Наоя отрывается взглядом от дороги и косится на меня.
— Сёгун, Хейдуга, — дальше говорю официальное название гуми. — Слыхал?
— А-а, тоже хати-кю-сан. Ясно… Видимо, какие-то свои возможности, раз визит не зафиксирован, — поясняет что-то сам себе чиновник, моментально успокаиваясь. — В общем, поскольку не за горами смена кабинета министров вместе с его Главой, по всем министерствам сейчас тоже чехарда.
— Начальство озабочено защитой своего кресла от потрясений гораздо серьёзнее, чем профильным направлением.
— Ну-у, если наплевать на деликатность, местами можно и так сказать, — нехотя признаёт он.
— Такое впечатление, что чиновники везде одинаковы, — вырывается у меня непроизвольно.
— Точно. Но это не всё.
— Что ещё?
— В парламенте вовсю идут бурные дебаты.
