Март – май. Московские друзья (Ю. Шиханович, С. Бабенышева, М. Петренко, А. Бабенышев), несмотря на запрет, едут в Горький навестить Сахарова. Все задержаны, отправлены назад.
Сахаров:
Отвечает (письменно) на вопросы корреспондента итальянского агентства АНСА (передает через Е. Г. Боннэр).
* * *
4 марта. У московской квартиры Сахаровых на улице Чкалова установлен милицейский пост.
5 марта. Решение за подписью Секретаря ЦК КПСС М. В. Зимянина о том, что Сахаров оставлен работать в ФИАНе и что разрешены командировки к нему в Горький физиков из Отдела теоретической физики ФИАНа.
БА:
Если вопрос об исключении АДС из АН СССР реально никогда не стоял
[102], то вопрос увольнения его из ФИАНа встал после высылки очень остро. Давление партийных верхов на ФИАН и Отдел теоретической физики с требованием уволить Сахарова было колоссальное. Начальник Теоротдела Виталий Лазаревич Гинзбург тогда не раз ходил в ЦК КПСС с предложениями оставить Сахарова работать в ФИАНе, обеспечить ему возможность в ссылке заниматься физикой. А заместитель начальника отдела Гелий Фролович Жарков на предложения уволить Сахарова, поскольку он не ходит на работу, «наивно» парировал: «Покажите мне, где в Уставе Академии написано, что академик обязан ходить на работу?»
Конечно, успех этой «итальянской забастовки» был обеспечен тем, что исполняющий обязанности директора ФИАНа
[103]Сергей Иванович Никольский был полностью солидарен с позицией теоретиков, а также тем, что все строгие указания «уволить» делались устно, никаких бумаг на этот счет в Академию и ФИАН не поступало. Что опять же означает, что в вопросе высылки Сахарова не было единого мнения и на самом «верху». О том же, как уже отмечалось, с еще большей очевидностью говорит тот факт, что связь АДС с иностранными корреспондентами продолжалась и после высылки, теперь уже через Елену Георгиевну Боннэр.
* * *
Сразу после высылки 22 января 1980 г. началась бешеная травля в газетах. Одна из главных тем: Сахаров давно потерял способность заниматься наукой: «взбесившийся интеллигент», «деградировал как ученый», «предатель он потому и называется предателем, что продается», «брюзжащий академик»; «его “гуманизм” не просто фальшив. Он патологически бесчеловечен». Все выглядело так, что депортация – это лишь первый шаг, что за этим вполне может последовать убийство.
И тут результат Сахарова 13-летней давности по объяснению барионной асимметрии Вселенной, возможно, оказался спасительным. Осенью 1979 г., выступая на физической конференции, лауреат Нобелевской премии по физике Стивен Вайнберг сказал, что нестабильность протона, о которой сейчас много говорят в связи с теорией GUT (Great Unification Theory – теория великого объединения), еще 12 лет назад, в 1967 г., ввел в физику Андрей Сахаров
[104]. Об этом заявлении Вайнберга мне на вторничном семинаре в ФИАНе в начале февраля сказал Евгений Львович Фейнберг.
Вот такое удачное совпадение: в Москве пишут о деградации, а в это же время – широкое международное признание научных заслуг. И тогда возникла «сумасшедшая» идея: надо написать в ООН о том, что академик Сахаров объяснил барионную асимметрию Вселенной. Пусть они там не поймут этих слов, пусть не поймут их представители высшего советского руководства – те, от кого зависит судьба и жизнь Сахарова. Но само это словосочетание «барионная асимметрия Вселенной» имеет какое-то надмирное, почти религиозное звучание, а это именно то, что нужно для обитателей высших сфер. То, что такое обращение будет там услышано (разумеется, при условии, что текст будет передан иностранным корреспондентам в Москве и прозвучит по «голосам»), сомнений не вызывало. Весь многолетний опыт правозащитного движения неоднократно подтверждал существование такого непрямого канала связи. Пусть будущие историки разбираются в лабиринтах этих «коридоров власти». Для нас это был эмпирический факт. Итак, я пошел к Льву Зиновьевичу Копелеву, и после трех часов взаимных истязаний было сочинено краткое «Обращение в ООН». Текст был распечатан, и я с ним совершил турне по Москве: к нам присоединились Георгий Николаевич Владимов, Софья Васильевна Каллистратова, Григорий Соломонович Померанц и Мария Гавриловна Петренко-Подъяпольская. Потом завез это обратно к Льву Копелеву, который передал Обращение иностранным журналистам. Что было дальше? Знаю только, что в конце февраля «Голос Америки» три дня передавал наше «Обращение», причем не было никаких глушилок, все было отлично слышно. Назывались также имена подписантов, включая единственного кандидата физико-математических наук, но никаких последствий, неприятностей тогда не последовало.
Три дня «вражеское» радио говорило о барионной асимметрии, Сахарове и Вселенной, и эта информация уж точно шла «наверх», минуя аппарат. Я думаю, это было неплохое подспорье усилиям академика Гинзбурга, объяснявшего про барионную асимметрию в Отделе науки ЦК. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Но факт таков, что после того, как в конце февраля Национальная академия наук США объявила, что на шесть месяцев приостанавливает контакты с советскими учеными (были отменены советско-американская конференция по ядерному синтезу, ряд совместных симпозиумов и т. п.), специальным решением Правительства (говорили, что его подписал секретарь ЦК КПСС М. В. Зимянин) академик Сахаров был формально оставлен работать в ФИАНе и теоретикам разрешили командировки в Горький. И резко сменилась пропагандистская пластинка. Стали писать другую неправду: в Горьком у Сахарова «все условия» для плодотворной научной работы, ему там очень хорошо. Этот мартовский поворот, по-видимому, был спасительным. Слишком уж целенаправленно, к трагическому исходу развивались события в первые полтора месяца ссылки.
1980 г. Справка Архива Сахарова в Москве, описание некоторых документов Политбюро ЦК КПСС и КГБ СССР:
Сахаров:
4 мая. Пишет публицистическую статью «Тревожное время» о международных проблемах (в вопросах войны и мира, разоружения), о проблемах Запада, «наших внутренних проблемах» (репрессиях в СССР) и о себе.
Пишет письма в защиту политзаключенных В. Некипелова и В. Стуса, заявление для прессы о положении невестки Е. Алексеевой.
* * *
16 мая. Невестка Сахаровых Е. Алексеева задержана на вокзале; ей запрещены поездки в Горький.
7 июля. Негласный обыск в квартире Сахарова в Горьком.
Сахаров:
Июнь – август. Отправляет телеграммы Председателю КГБ Ю. Андропову с требованием прекращения беззакония в связи с обыском и Генеральному секретарю ЦК КПСС Л. Брежневу с просьбой помочь Е. Алексеевой в выезде из СССР.
