Гравитационная конференция в Ленинграде, поддержка создания «Мемориала» и публикации в «Новом мире» «Архипелага ГУЛАГ»
Сахаров:
«Часть июня (1988 г.) мы провели в Ленинграде, жили и работали в огромной квартире Ленинградского дома приезжающих ученых. Там не было столовой, и мы пытались купить полуфабрикаты в кулинарии при одном из самых фешенебельных ресторанов Ленинграда. К Люсиному потрясению, ей удалось купить только полусъедобную кашу – “шрапнель”: мы оба ни разу не видели ее со времен войны. В целом в Ленинграде, как и во всей стране, уже тогда было плохо с продуктами, за год положение не стало лучше».
БА:
В Ленинграде в эти дни, 22–26 июня 1988 г., проходила конференция, посвященная 100-летию А. А. Фридмана, на которой Сахаров сделал обзорный доклад о барионной асимметрии Вселенной.
Сахаров:
«При подготовке доклада я многое понял. Выступление, как мне кажется, получилось интересным и даже, в каких-то деталях, содержало новые идеи. Но в основном вопросе – за счет какого именно конкретного процесса образовалась барионная асимметрия Вселенной – все еще нет ясности…
В те же месяцы я оказался вовлеченным в другую общественную организацию, гораздо более массовую, с драматической историей становления и с неясными, но, возможно, большими перспективами влияния на общественную жизнь и сознание. Речь идет о “Мемориале”. Группа молодых людей, в их числе Пономарев, Самодуров, Игрунов, Леонов и Рогинский, выступила с инициативой создания мемориального комплекса жертвам незаконных репрессий – сначала, кажется, речь шла только о памятнике, потом о целом комплексе, включающем также музей, архив, библиотеку и т. п. С большой быстротой идея распространилась по всей стране. В Москве и во многих других местах сформировалось общественное движение, ставящее своей целью поддержку создания мемориального комплекса, причем не только в Москве, а и в других местах, в том числе и там, где были расположены основные сталинские лагеря рабского труда и уничтожения. Движение стало ставить перед собой не только историко-просветительские цели, но и помощь оставшимся в живых жертвам репрессий – юридическую и моральную. На XIX партконференции Афанасьевым было передано обращение движения с несколькими тысячами подписей. Конференция приняла постановление о создании памятника жертвам репрессий (только памятника, т. е. фактически это было просто подтверждение не выполненного за 27 лет решения XXII партийного съезда). Движение стало принимать организационные формы, к нему примкнули так называемые творческие союзы – Союз кинематографистов, Союз архитекторов, Союз дизайнеров и другие, а также “Литературная газета”. Они стали именоваться “члены-учредители”, что, конечно, не совсем правильно, лучше бы – коллективные члены. Был открыт счет “Мемориала”, на него стали поступать взносы от граждан и перечисления от концертов, лекций, демонстраций фильмов. Наконец, с помощью письменного опроса на площадях Москвы был создан Общественный совет “Мемориала”. Прохожих просили назвать тех, кого они хотят видеть в
Общественном совете, – любое число кандидатур. Набравшим наибольшее число голосов было предложено войти в Общественный совет.
В их числе оказался я и согласился, так же как большинство тех, кто получил доверие людей».
БА:
Далее Сахаров пишет, какое сопротивление оказал ЦК КПСС проведению учредительной конференции «Мемориала», открытию банковского счета, печатанью «Вестника “Мемориала”», регистрации. Очевидно, что для руководящей партии было неприемлема сама мысль о какой-то независимой от нее общественной инициативе. Это была трудная борьба. Учредительная конференция «Мемориала» состоялась 26–28 января 1989 г.
Сахаров:
«Накануне конференции меня вызвал в ЦК В. А. Медведев
[136]. Обсуждались те же темы, но в гораздо более дружеском тоне. Вернувшись домой, я узнал, что по указанию ЦК остановлено печатание “Вестника «Мемориала»” – издания, предназначенного для раздачи участникам конференции. Причина – наличие там двух “крамольных” материалов: сообщения с требованием вернуть советское гражданство А. И. Солженицыну и опубликовать “Архипелаг ГУЛАГ”, а также моей предвыборной программы
[137]. Я позвонил по телефону сначала Дегтяреву (член ЦК), затем Медведеву, говорил необычайно для меня резко (Люся утверждает, что она впервые такое от меня слышала). Я спрашивал: “Это запрет или рекомендация? Если запрет, то вы принимаете на себя большую ответственность. Если рекомендация – то мы вправе с нею не считаться”. Медведев отвечал, что “мы не запрещаем вам печатать, что вы хотите, это не наша функция, но от того, как вы поступите, будет зависеть наше отношение к «Мемориалу»”. Я говорю: “Мы все это уже учли, решили печатать все, как подготовлено, дайте указание отменить запрет на печатание!” Медведев: “Мы не давали такого запрета”. Я: “Вы прекрасно знаете, что это не так! Отмените запрет!” Медведев ничего не ответил. Но через 20 минут печатание было возобновлено. Однако оказалось, что Афанасьев еще накануне согласился снять материал о
Солженицыне, и на этом месте в газете появилось белое пятно. Учредительная конференция подтвердила ранее принятое решение».
Пояснение редакторов-составителей книги [2]:
Во время прощания руководителей страны с А. Д. Сахаровым во дворе Президиума АН СССР 18 декабря 1989 г. М. С. Горбачев сказал Елене Георгиевне: «После похорон мы подумаем, как увековечить память Андрея Дмитриевича». Елена Георгиевна ответила: «Не надо думать! Зарегистрируйте “Мемориал” – вот и будет увековечение». Через месяц, 16 января 1990 г., был зарегистрирован «Московский мемориал». Всесоюзный «Мемориал» был зарегистрирован фактически только 12 апреля 1991 г. в форме «межреспубликанской организации».
Сахаров:
«Осенью 1988 года ко мне дважды обращалась редакция “Нового мира” (редактор С. П. Залыгин) с просьбой о поддержке.
В первый раз это был вопрос о публикации “Чернобыльской тетради” Григория Медведева. Я написал предисловие к этой волнующей документальной повести, написанной специалистом-атомщиком, ранее работавшим в Чернобыле и находившимся там сразу после аварии. Публикация встречала очень большое сопротивление со стороны ведомств, причастных к аварии. Я подписал составленное С. П. Залыгиным письмо к М. С. Горбачеву с просьбой о разрешении публиковать повесть. Я обычно редко подписываю документы, составленные не мной, но тут отступил от этого правила, хотя стиль письма был мне совершенно чужд.
Другой раз это было еще более громкое дело – о публикации в “Новом мире” “Архипелага ГУЛАГ” А. И. Солженицына. Залыгин добился разрешения публиковать это главное произведение Солженицына в журнале начиная с январского номера 1989 года. На обложке одного из осенних номеров при этом предполагалось напечатать соответствующее объявление. Но политическая конъюнктура “в верхах” в который раз изменилась, и от ЦК поступила команда отменить публикацию. Залыгин отказался. Тогда команда была передана непосредственно в типографию, где уже печатали обложки. Большая часть тиража обложек была уничтожена. Таковы нравы “телефонного права”. Я тогда подписал совместное письмо от имени Залыгина и моего, адресованное, конечно, опять Горбачеву.
