Когда прогнозируемый результат сильно зависит от внешних событий, это обычно выражается в предположении того, что заказчики оценки должны понимать эту зависимость. Использование таких определяющих слов, как «маловероятно», «вероятно» и прочих подобных, стандартизировано профессиональными аналитиками разведслужб. Британский критерий был разработан руководителем Службы анализа разведывательной информации (PHIA) в Кабинете министров и используется во всем британском разведывательном сообществе, в том числе в правоохранительных органах. Пример приведенного ниже критерия взят из ежегодной национальной стратегической оценки Национального агентства Великобритании (NSA) по борьбе с преступностью
[54].
Во всей национальной стратегической оценке «вероятностный критерий» (по определению профессионала, руководителя отдела оценки разведывательной деятельности) использовался при оценке вероятности для обеспечения согласованности между различными угрозами и темами. Диапазоны вероятности, рассматриваемые при использовании такой терминологии, будут следующими:
Разведывательное сообщество США также опубликовало таблицу, показывающую, как выразить вероятность на обычном языке (строка 1 таблицы ниже) и на вероятностном языке (строка 2 таблицы, с соответствующим уровнем достоверности в строке 3)
[55].
Различие между подходом, принятым британскими и американскими аналитиками, заключается в использовании разрывов между диапазонами в Великобритании. Цель состоит в том, чтобы избежать потенциальной проблемы с американской шкалой в отношении того, какой термин вы используете, если ваше суждение составляет «около 20 %». Два аналитика могут вести совершенно разумный, но ненужный спор о том, является ли что-то «крайне маловероятным» или «маловероятным». Пробелы устраняют эту проблему. Но другая проблема заключается в том, что делать, если суждение попадает в один из пробелов. Если аналитик может законно сказать, что нечто имеет «вероятность 75–80 %», то он волен это сделать. Критерий – это руководство и минимальный стандарт, но аналитики могут быть более конкретными или точными в своих суждениях, если они на это способны. Разумно думать с шагом в 5 или 10 %, чтобы не допустить неоправданной точности, для которой вряд ли будут доказательства. Я рекомендую такой метод работы в любой ситуации, в которой вы должны сделать прогноз. Этот метод очень гибок, работает везде и чрезвычайно полезен для принятия решений и в общении с другими людьми. Вы можете начать с напоминания себе в следующий раз, когда вы скажете, что дождь «маловероятен», что это все еще оставляет один шанс из пяти на ливень. Вы вполне можете принять этот уровень риска и не беспокоиться о плаще. Но если вы плохо чувствуете себя, переболев гриппом, то даже 20 %-ный шанс промокнуть и заболеть вновь станет риском, не стоящим того, чтобы игнорировать возможность попасть под дождь. Таков пример изучения ожидаемого значения результата, а не только его вероятности, сформированной посредством умножения вероятности события и меры последствий для вас при том, что событие произойдет.
Пределы предсказания
Писатель-фантаст Айзек Азимов в своих книгах «Основание» и «Основание и Империя» придумал будущую эмпирическую науку психоисторию, где повторяющиеся паттерны цивилизаций в космическом масштабе могут быть смоделированы с помощью социологии, истории и математической статистики
[56]. Азимов воображал, что широкий круг исторических событий можно предсказать точно так же, как статистическая механика позволяет предсказать поведение большого числа молекул в газе, хотя поведение отдельных молекул не может быть предсказано, будучи подверженным квантовым эффектам. Вымышленный создатель психоистории Азимова, доктор Хари Селдон, выдвинул ключевые предположения о том, что популяция, чье поведение моделируется, должна быть достаточно большой и должна оставаться в неведении относительно результатов применения психоисторического анализа – если она осознает это, то изменит свое поведение. Другие предположения этой теории – в человеческом обществе не произойдет никаких фундаментальных изменений, а человеческая природа и реакции на внешние воздействия останутся неизменными. Таким образом, рассуждал Азимов, возникновение кризисных ситуаций в межгалактическом масштабе можно предсказать, а руководство по борьбе с кризисами обеспечить (посредством голограммы доктора Селдона), построив «хранилища времени», которые будут запрограммированы на открытие, когда предсказано наступление кризиса и потребность в действии станет наибольшей.
Психоистория так и останется фантазией – оно, вероятно, к лучшему. Основная проблема с такими идеями заключается в невозможности достаточно точно определить начальные условия. Даже при использовании детерминированных уравнений в модели прогнозирования погоды через неделю или около того расхождение между прогнозом и реальностью становится слишком большим, чтобы предсказание могло оказаться полезным. К тому же в сложных системах модель прогноза часто нелинейна, поэтому небольшие изменения могут быстро превратиться в большие. Предсказанию реальности присущи определенные пределы. Возможна обработка больших массивов данных, но не детальные прогнозы. Наступает момент, когда малейшее возмущение (пресловутое трепетание крыльев бабочки) запускает последовательность кумулятивных эффектов, нарушающую метеорологические условия и приводящую к урагану на другой стороне Земли. Чем точнее шкала, используемая для измерения прогнозов в международных делах, тем больше переменных необходимо принимать во внимание, тем больше вступает в дело совсем уж незначительных факторов и допущений и тем менее точным может оказаться долгосрочный прогноз
[57].
Даже на уровне физического явления не всякая деятельность поддается точному моделированию. Точно предсказать, когда радиоактивный атом самопроизвольно распадется, невозможно, хотя число таких событий в данный момент времени можно определить с точки зрения вероятности наступления такого события. Точный путь, который пройдет фотон света или электрон, проходя через пару узких щелей, также можно предсказать только заранее в терминах вероятностей. Это – знаменитый эксперимент с двойной целью, демонстрирующий один из ключевых принципов квантовой физики.
