Такие истории входят в фольклор тех, кто занимается радиоразведкой. Когда я в 1969 году пришел молодым работником в Центр правительственной связи, ветераны организации постоянно внушали всем нам, новичкам радиоразведки, насколько хрупкими являются успехи в дешифровке. Даже просто сообщение о существовании таких агентств, как АНБ или Центра правительственной связи (или даже любое публичное упоминание об успехах Блетчли-парка во время Второй мировой войны в ранние годы холодной войны), может вызвать массу подозрений у служб радиоприема тех иностранных армий, что представляют интерес для нас, и привести их к решению изменить шифры – просто на всякий случай. Яркий пример тому – публикация книги «Американская черная палата» (1931), написанной ведущим американским криптографом того времени Гербертом О. Ярдли, созданная после того как он потерял работу, а его организация была упразднена в припадке этичности внешней политики госсекретарем США Генри Л. Стимсоном, с его пресловутым заявлением: «Джентльмены не читают почту друг друга». Книга раскрывала прошлые успехи американской разведки в области связи, включая примеры японских криптосистем и их решений. Японцы, поняв, что их коды были плохо защищены (в частности увидев, что их расшифрованные сообщения были использованы против них на Вашингтонской военно-морской конференции 1922 года), немедленно изменили свои коды и шифры, создав большие проблемы для США перед Второй мировой войной.
Эта логика действует и сегодня. Сообщения СМИ, согласно информации Эдварда Сноудена 2013 года о мониторинге коммуникаций АНБ и британским Центром правительственной связи, привели к быстрому применению криптографии с межконцевым шифрованием в приложениях, используемых на мобильных устройствах. Рядовые пользователи требовали оградить себя от сбора данных о содержании своих сообщений при использовании приложений WhatsApp, Telegram, Viber и многих других. Но непреднамеренно это пошло на пользу террористам и другим лицам с преступными намерениями. Таким образом, коммуникационные данные, а не содержание сообщений, стали основным источником данных, из которых можно получить информацию о подозреваемых в том, «кто кому, когда, где и как звонил». Совсем недавно интернет-пользователи осознали, что спецслужбы и службы безопасности – не единственные и даже не самые жадные сборщики персональных данных. Популярные СМИ начали использовать то, что давно было известно специалистам, – а именно, как осуществляется таргетирование политической рекламы и новостей. Использование этой рекламной технологии, направленной на избирателей, идентифицированных по их личным данным, сначала на национальном референдуме по выходу Великобритании из Евросоюза, а затем на президентских выборах в США в 2016 году, навсегда изменило политику.
Когда правительствам дозволено обманывать свою собственную общественность?
Сидя за письменным столом с кожаной столешницей в своем обшитом деревом кабинете XVIII века под солнечными лучами, льющимися из высоких окон, выходящих на Конногвардейский плац, сэр Джон Хант, секретарь британского кабинета министров, прочитал продиктованный им сегодня утром документ и поставил под ним свои инициалы. В документе содержалась инструкция закрыть тайную межправительственную программу контрразведывательной деятельности, которую он курировал
[135].
Шел 1974 год. Лейбористское правительство было только что избрано во главе с Гарольдом Вильсоном и находилось в процессе вступления в должность. Несмотря на всю свою твердость и решительность, Хант не хотел, чтобы первые месяцы его отношений с премьер-министром Гарольдом Вильсоном были омрачены риском скандала из-за курируемой им контрразведывательной работы. Секретарь кабинета министров знал о том, что новый премьер-министр был (как мы видели в предыдущей главе) предметом неофициальных расспросов части офицеров МИ-5 вследствие информации представителя ЦРУ Энглтона о том, что Вильсон являлся агентом влияния КГБ. Хант не сомневался в лояльности Вильсона к своей стране, но он наверняка опасался реакции левых в кабинете Вильсона в том случае, если им станет известно о тайных мерах, предпринимавшихся британским правительством на заре холодной войны, дабы сместить ряд сторонников левых идей (включая некоторых выдающихся ученых) с тех постов, где они могли бы оказывать влияние на политику Великобритании.
В предыдущей главе я сравнил параноидальный взгляд Джеймса Энглтона, шефа контрразведки ЦРУ, на стратегию советских операций по введению в заблуждение с мнением муравья, пойманного в ловушку на одной поверхности петли Мебиуса, полученной путем полуоборота бумажной полоски и склейки ее концов. Даже если муравей переползает через край петли, он все равно оказывается на той же самой поверхности. Мы видели, как Энглтон был пойман в ловушку своей веры в заговорщический генеральный план советской стороны. Если же концы бумажной полоски просто склеены вместе, образуя замкнутую петлю или ленту без поворота одного из ее концов, то образуются две поверхности – внутренняя часть петли и внешняя. Снаружи – открытый мир, какой увидел бы муравей, находясь на плоской поверхности. Внутри петли мы можем вообразить себе тайный мир, о существовании которого муравей может подозревать. Заглянув за края петли, можно получить некоторое представление о том, что происходит на ее внутренней стороне. Возможно, муравей может неправильно понять, что там происходит, но существование внутренней стороны петли бесспорно. «Если ты параноик, это еще не значит, что они не охотятся за тобой», – вот мудрое предупреждение из романа Джозефа Хеллера «Поправка-22»
[136]. Действительно, в Великобритании велись тайные операции по борьбе с реальной угрозой коммунистической подрывной деятельности в британских профсоюзах и среди интеллектуалов с левыми политическими взглядами.
То, что сегодня можно назвать «глубинным государством» аппарата разведки и безопасности Великобритании, за последние четверть века было создано через Группу по подрывной деятельности в общественной жизни, возглавляемую секретарем кабинета министров вместе с главами британских разведывательных служб и постоянными секретарями ключевых правительственных ведомств. Стратегия базировалась на опыте послевоенного лейбористского правительства, состоявшем в том, что британских либералов и профсоюзных деятелей можно подтолкнуть к мягкому левому и кейнсианскому рыночному социализму и отвратить от идей государственного коммунизма. Закон не запрещал британским гражданам вступать в коммунистическую партию, но если они это делали, им открыто запрещалось вступать в вооруженные силы, полицию или на высшую гражданскую службу. Неофициальная сеть служб безопасности, контролируемая вышеназванной Группой, гарантировала, что ученые с коммунистическими взглядами не получат профессорские должности в крупных университетах, в том числе в Оксфорде и Кембридже. Признанный марксистский историк Эрик Хобсбаум всю жизнь работал в Биркбек-колледже в Лондоне – он знал, что подвергался дискриминации, и до конца своей долгой жизни безрезультатно давил на меня и других, чтобы получить доступ к своему досье МИ-5. Оксфордскому историку Кристоферу Хиллу было отказано, учитывая его открытую симпатию к коммунистам, в профессорской должности в Кильском университете, хотя он в результате получил ее, будучи избран магистром Баллиол-колледжа в Оксфорде. Сегодня это известно из открытых архивов, но в свое время эти факты не обнародовались.
