Большой секрет британской разведки заключался в том, что МИ-6, благодаря неоценимой помощи датской разведывательной службы, завербовала агента Олега Гордиевского, находившегося в самом сердце КГБ. Гордиевский был теперь исполняющим обязанности начальника резидентуры КГБ в советском посольстве в Лондоне
[139]. За три года пребывания в Дании он обеспечил Секретной разведывательной службе серию замечательных разведывательных и контрразведывательных ходов, разоблачающих советских шпионов, а также давших бесценные сведения о последних днях старого Советского Союза при стареющем и больном Брежневе и его преемнике Андропове (с которым мы познакомились в главе 3 как с безжалостным главой заговора КГБ по сокрушению «Пражской весны» Александра Дубчека).
Когда Гордиевский после командировки в Копенгаген неохотно вернулся на канцелярскую работу в московский центр КГБ, Секретная разведывательная служба благоразумно согласилась, что не будет работать с ним в Москве. Учитывая ожидаемый интенсивный уровень слежки и оперативные трудности разведывательной деятельности в Москве, МИ-6 сочла подобную работу слишком рискованной. Наказанием за любой промах будут пытки и смерть, как это было с полковником ГРУ Олегом Пеньковским в 1962 году, когда его раскрыли в Москве благодаря слежке за его контактами с МИ-6 и ЦРУ. Вместо этого стратегический расчет имел долгосрочную ценность, которую Гордиевский мог представлять в качестве «крота» в КГБ. Когда его снова отправят за границу, Секретная разведывательная служба снова могла бы пожинать плоды сотрудничества с ним.
В 1982 году Гордиевский, к тайной радости небольшого числа сведущих, вновь объявился в поле зрения британской разведки, получив назначение в резидентуру КГБ в советском посольстве в Лондоне. Учитывая занимаемый политический пост, я по праву не принадлежал к этой небольшой группе, хотя, работая в Министерстве обороны, я позже извлек выгоду из того, что занимался распространением отчетов Гордиевского, не зная, конечно, о его персоне или должности в посольстве СССР в Лондоне. Благодаря неким тонким манипуляциям британской разведки с целью расчистить ему путь посредством дискредитации его соперников, он был быстро выдвинут на ключевой пост руководителя политической разведывательной работы в резидентуре КГБ (как выражались в КГБ – руководитель пиар-направления).
За отправкой Гордиевского в Лондон последовал поток его бесценных секретных разведывательных донесений в МИ-6. Этому придавалось такое значение, что в декабре 1982 года Маргарет Тэтчер сама была вовлечена в это дело. «Вероятно, ни один британский премьер-министр никогда не следил за донесениями агента с таким личным вниманием, как миссис Тэтчер за информацией Гордиевского», – писал ее биограф
[140]. Тщательно отобранные донесения с дотошными мерами по маскировке источника, основанные на разведданных Гордиевского, также были переданы в ЦРУ и Белый дом. По оценке ЦРУ, «разведывательная информация Гордиевского была прозрением для президента Рейгана» в раскрытии внутренней работы советского руководства.
Отправленный в Лондон и возобновивший контакты с британской разведкой, именно Гордиевский смог раскрыть МИ-6, что Горбачев был предпочтительным будущим лидером СССР с точки зрения КГБ задолго до его прихода к власти. Он описал Горбачева как лидера совершенно другого типа, признававшего необходимость экономических изменений для выживания Советского Союза. В отличие от своих предшественников Горбачев видел желательность ослабления напряженности холодной войны и, следовательно, снижения бремени расходов на вооружение. Отчасти его стратегия модернизации потерпела неудачу, потому что совет Гордиевского, переданный президенту Рейгану, заключался в том, что попытки России идти в ногу с американскими оборонными технологиями (включая программу Рейгана «Звездные войны») в конечном итоге сломают советскую систему. Так оно и случилось.
В рамках подготовки к этой важной первой встрече между Горбачевым и премьер-министром Маргарет Тэтчер с обеих сторон были подготовлены, как обычно, сводки по вопросам, которые должны быть подняты на переговорах, а также варианты ответов на нелицеприятные вопросы, поднимаемые противоположной стороной. Необычным в этой встрече было то, что в записках с обеих сторон содержались ключевые материалы от Гордиевского. Тэтчер воспользовалась тем, что Гордиевский был тайным агентом Секретной разведывательной службы, докладывавшим о Горбачеве, а сводка Горбачева опиралась на советы Гордиевского как руководителя политического отдела КГБ в резидентуре в Лондоне. Поэтому Гордиевский предлагал Горбачеву взяться за обсуждение тех важных для Великобритании вопросов, о которых он знал от МИ-6 и Министерства иностранных дел. Тэтчер не только заранее предупредила Гордиевского о том, какие вопросы будут подняты Москвой, но и осведомилась у него, как советского инсайдера, как ей лучше отвечать, чтобы ее ответы задели за живое будущего лидера Советского Союза. Гордиевский понял, что этот план удался, когда увидел, что ежедневная сводка КГБ для Горбачева во время его восьмидневного визита в Лондон возвращается «с подчеркнутыми пассажами, чтобы показать благодарность или удовлетворение». «Обе стороны получали информацию от нас, – сказал аналитик МИ-6, работавший над этой операцией. – Мы делали нечто новое – действительно пытались использовать информацию, а не искажать ее, управлять отношениями и открывать новые возможности. Мы были горсткой людей, которые изо всех сил успешно трудились в переломный момент истории»
[141].
Визит Горбачева в Великобританию прошел с огромным успехом и создал ему отличную международную репутацию. После этого, в январе 1985 года, КГБ вновь повысил Гордиевского в должности – на сей раз до исполняющего обязанности руководителя лондонской резидентуры. Это сделало его самым высокопоставленным советским шпионом в Лондоне, давая ему (и, следовательно, его кураторам из МИ-6) беспрецедентный доступ к секретам КГБ.
Уникальные возможности Гордиевского по доступу к секретам советской разведки оказались еще более важными в американо-советских отношениях. Его доклады помогли президенту Рейгану и ключевым членам его администрации понять пугающий уровень паранойи, которую испытывали старые советские лидеры по поводу ядерного потенциала США, и их страхи перед первым ударом США и НАТО. Подлинный страх Советов перед тем, что США решат нанести первые удары по советским стратегическим силам, казался разгулом дешевой социальной фантастики. Будучи советником по вопросам обороны в британской делегации в НАТО с 1985 по 1988 год и участвуя в многочисленных учениях по применению ядерного оружия в ответ на сценарии событий, имитировавших советскую агрессию, я не понаслышке знал, как трудно было даже при понятной искусственности учений добиться единодушных решений от стран НАТО. Не говоря уж о том, чтобы представить себе коллективное решение начать войну с Советским Союзом.
