Поэтому было бы разумно перечитать историю, открывшую эту главу, и спросить себя, что могло бы предотвратить возникновение подобных сценариев в будущем – пусть и основанных на другой первопричине, но порождающей сильные эмоции и дающей возможность спекулировать на ней популистским политикам.
Подобной причиной может быть изменение климата, и я даже не решаюсь предположить, что это могут оказаться страхи по поводу иммиграции, и каким в таком случае окажется новое правительство.
Подрывная деятельность и ауторазрушение в современном цифровом пространстве
Между этой главой и предыдущими есть большое различие. В предыдущих частях книги я использовал опыт из мира обороны, безопасности и разведки, чтобы проиллюстрировать уроки, которые, по моему мнению, возможно применять в повседневной жизни. Эта глава отличается тем, что миры обороны, безопасности и разведки теперь вторгаются в нашу повседневную жизнь непосредственно через интернет. Нам не нужно делать выводы об актуальности получаемой информации: мы переживаем ее непосредственно. Я предпочитаю называть эту тревожащую и направленную против нас интернет-активность старым термином «подрывная деятельность». В наши дни иностранное государство может продвигать свои интересы за пределами своих границ не путем обычной войны или организации переворота, убийства или разжигания восстания, а путем признания возможности использовать подлинные внутренние проблемы при достижении своей цели, а затем манипулировать демократическим процессом в направлении желаемого результата.
Подрывную деятельность можно просто рассматривать как внешнее вмешательство в дела страны с целью свержения существующего порядка общественных отношений, будь то путем изменения политики или самого режима – и на условиях, выгодных агрессору. Мы можем рассматривать процесс подрывной деятельности, направленный вовнутрь, как форму угрозы иностранца гражданину нашей страны. Любая уязвимость дает возможность иностранному государству влиять на общественное мнение в политическом пространстве для достижения своей цели. Это понятие отличается от терроризма, саботажа или кибератак, хотя все эти методы запугивания могут быть частью единой подрывной кампании. Его можно концептуально отличить от крамолы – еще одной давней проблемы правительств, определяемой как внутреннее инакомыслие, подстрекающее к восстанию против установленной государственной власти. Тем не менее подрывная деятельность и крамола часто сосуществуют, когда враждебная держава использует «попутчиков» внутри страны-мишени для оказания помощи в ее подрывной деятельности и когда доморощенное внутреннее движение ищет скрытую финансовую, военную или иную форму поддержки за рубежом в своих целях. Подобные мероприятия (по-русски – «активные мероприятия») стали специальностью советского КГБ времен холодной войны, и сегодня эту традицию продолжают российские спецслужбы.
Ключевой урок, который я хочу донести в этой главе, заключается в том, что современное цифровое пространство предоставляет новые и эффективные средства для пропаганды подрывной деятельности и политического подстрекательства
[185]. Когда они направлены на нас со стороны тех, кто находится за пределами нашей демократической сферы, мы видим, что они опасны для нашей автономии как демократии и оскорбительны для наших ценностей. Но все это может прийти и изнутри нашего общества. Я называю это «ауторазрушением» по аналогии с медицинским термином «аутоинтоксикация», когда наш организм отравляется токсином, который вырабатывает сам. Например, все мы несем в себе бессознательные страхи по поводу иностранцев, которые кажутся нам отличными от нас самих. Инстинктивная ксенофобия является результатом нашей эволюционной истории как биологического вида. Этот вирус обычно дремлет и удерживается на своем месте иммунной системой, которая является культурой цивилизации. Но эта система может дать сбой, и тогда вирус ксенофобии пробуждается к разрушительной деятельности внутри государства. Старт такого процесса может не требовать иностранного вмешательства, достаточно только внутреннего пренебрежения опасностями разжигания экстремизма.
Если это так, то, чтобы быть последовательными, мы должны быть готовы к тому, чтобы подвергнуться воздействию одинаковых способов скрытой манипулятивной цифровой деятельности, направленных против общественности в рамках нашей собственной внутренней политики. Это воздействие также может осуществляться экстремистскими группами и монополиями. Больше всего беспокоит то, что мы только недавно осознали степень потенциальной возможности скрытых манипуляций после скандалов, подобных скандалу с компанией Cambridge Analytica, которая в 2018 году была разоблачена, как собиравшая персональные данных из профилей миллионов людей в Facebook без их согласия с намерением использовать эти данные в целях политической рекламы.
Мы самодовольно позволяем продолжаться и внешней подрывной деятельности, и саморазрушению нашего собственного общества и его демократических ценностей отчасти потому, что мы пользуемся преимуществами целевого маркетинга каждый раз, когда поиск обеспечивает нам интересующую информацию о продуктах и услугах. Мы также пользуемся услугами интернет-гигантов в силу их полезности – тем более что большинство из них бесплатны для пользователя. Поскольку мы одобряем право на приватность, мы также допускаем анонимность в интернете, которая, как мы видим, поощряет дурное цифровое поведение, такое как троллинг и кибертравлю. Однако нам не удается объединить все эти события, чтобы увидеть, куда ведут тенденции интернета и каковы могут быть долгосрочные последствия такого развития коммуникационной сферы для общества.
Вы – цель
Данные о использовании нами интернета и нашей цифровой жизни теперь регулярно используются рекламодателями для таргетирования маркетинговых материалов: мы – это люди с известными характеристиками. Наша история просмотров в интернете может демонстрировать интерес к подводному плаванию, наши онлайн-покупки показывают вероятный уровень нашего располагаемого дохода. Поэтому мы не должны удивляться, обнаруживая на посещаемых нами веб-страницах и сайтах рекламу заманчивого отдыха в подходящих нам местах, информацию о снаряжении для дайвинга и курсах по нему, специальные предложения по авиарейсам и иные привлекательные предложения, отобранные по чуть большей стоимости, нежели мы планировали потратить. В главе 2 мы познакомились с выводом Байеса – научным методом, позволяющим получить новые доказательства того, насколько мы уверены в истинности того или иного суждения. Этот же метод лежит в основе обучения алгоритмов искусственного интеллекта, которые могут анализировать большое количество данных наблюдений, ныне доступных о каждом из нас, и делать обоснованные выводы о наших предпочтениях. Такое итеративное обучение по Байесу может создавать очень мощные алгоритмы отбора. Эти алгоритмические методы в настоящее время также применяются политическими партиями и группами влияния, использующими данные о потребительском поведении, для определения по этим характеристикам тех категорий избирателей в ключевых пограничных областях, которые с наибольшей вероятностью будут восприимчивы к персонализированному маркетинговому шагу. Также подобный анализ экономит усилия, напрасно направленные на тех, кого вряд ли удастся убедить.
