Прагматизм
Когда общество продолжает предлагать противнику (будь то отдельное государство или враждебная группа) соблазнительные возможности продвижения своих интересов, то мы должны ожидать, что чаще всего таковые возможности будут использованы, нежели наоборот. Например, Россия не создавала в Великобритании движения за выход из Евросоюза. Предполагать – значит попасть в ловушку воображения «монструозного заговора», что мы увидели в главе 6 в случае с играми разума Джеймса Энглтона из ЦРУ и Питера Райта из МИ-5. Но когда появилась возможность ослабить политическую сплоченность ЕС, было бы удивительно, если б Россия не подумала о том, как она могла бы найти способы ускорить этот процесс – неважно, при помощи скрытого финансирования, агентов влияния или эксплуатации «полезных идиотов». Или, что более вероятно, посредством современного эквивалента подобного воздействия с публикациями в социальных сетях и интернет-троллями. Точно так же феномен Ле Пен во Франции и иммиграционная политика канцлера Меркель в Германии открывали возможности для создания трудностей для этих государств и продвижения там российских интересов. В будущем это будет справедливо и для других стран и негосударственных субъектов в их существующих сферах влияния.
Уязвимость
Как мы уже видели, оцифровка массы информации о том, что происходит в повседневной жизни, создает определенные проблемы, которые будут использоваться противником. Сложность написания программного обеспечения, необходимого для цифровых приложений, оставляет много места для человеческих ошибок и, следовательно, уязвимости для взлома. Фундаментальные протоколы, лежащие в основе интернета, сами по себе не были написаны с учетом безопасности работы. Первоначально они были созданы для обеспечения связи между небольшим числом оборонных исследовательских институтов и университетских кафедр на западном побережье США с должным уровнем защиты информации. То, что стало интернетом, изначально не было рассчитано на 4 млрд современных пользователей сети. Перед созданием веб-сайтов или размещением информации или отдельных мнений в социальных сетях не проводится проверка аккаунта – по крайней мере, для этого не требуется тех видов подтверждения, которые нужны для открытия банковского счета. Человек может иметь несколько аккаунтов, как это было в случае с молодыми людьми, нанятыми российским Агентством интернет-исследований и получившими плату за выдачу себя за граждан США с консервативными взглядами на расовые законы, иммиграцию и политику. Следовательно, интернет-тролли цветут и пахнут без хоть какого-нибудь существенного требования к реальной личности, стоящей за общением в интернете. А даркнет продолжает существовать как анонимное неконтролируемое пространство, где могут циркулировать хакерские инструменты и незаконные информационные материалы, разжигающие насилие и расовую ненависть, как то было описано в главе 1.
Наша жизненно важная инфраструктура, в том числе и та, которая обеспечивает нас энергией и связью, становится все более уязвимой для кибератак, которые могут стать предпосылкой угроз и требований выкупа. Примером может служить российская хакерская атака 2017 года, которая временно вывела из строя большую часть систем электроснабжения Киева. По-видимому, объяснение атаки в данном случае – не нанесение физического ущерба энергосистемам как таковым, а использование отключения электричества для того, чтобы подчеркнуть уязвимость Украины перед российской властью. А также – выражение недовольства действиями украинского правительства по приватизации предприятий, в контрольных пакетах которых важные российские лица имели значительные доли и чьи интересы необходимо было защищать. Компьютерная атака все чаще становится инструментом подрывной деятельности.
Восприимчивость
Как отдельные личности, все мы страдаем от другой формы уязвимости, которую я называю здесь восприимчивостью. Это следствие бизнес-модели интернета, которая предоставляет бесплатные услуги в конкретном месте сети, причем эти услуги финансируются цифровой рекламой, предоставляемой в рамках рекламных технологий. Таковы подлинные преимущества интернет-подключения, что большинство из нас лишаются любых сомнений, возникающих по поводу сбора нашей личной информации, включая данные о самом использовании интернета. Сбор такой информации часто осуществляется через подразумеваемое общее согласие, а не однозначное соглашение ради конкретных целей. Личная информация – важное сырье для персонализированного маркетинга продуктов потребления и формирования политических воззрений. Притягательность интернета как среды для широчайшего социального взаимодействия усиливается еще и тем, что мы все больше принимаем как должное дальнейшее использование интернета для цифрового доступа к данным о необходимых поездках и другой полезной информации о коммерческих, а также о местных и центральных государственных услугах.
Ранее мы видели, что такие интернет-платформы, как Twitter, облегчали в США в 2016 году обмен фальшивыми сообщениями о предвыборной кампании. Мы получаем твиты от тех, на кого подписаны Twitter, а те, кто подписан на нас, также получат их. Это теперь привычное дело для тех, кто использует подобного рода платформы, что мы не можем полностью осознать последствия. Один твит президента Трампа сегодня будет замечен почти мгновенно всеми теми, кто, как он может надеяться, увидит его через ретвиты тысяч людей, исполняющих свою свободную волю. Но также, как мы обнаружили, ретвиты будут осуществляться ботами, автоматически делящимися контентом, – этот метод широко использовался русскими в избирательной кампании 2016 года в США. Вероятно, также верно, что ложная информация будет распространяться в социальных сетях быстрее, чем правдивая, – и особенно тогда, если она упакована в яркую, спорную или даже непристойную форму. Как заметил однажды Тони Блэр: «Воздействие – вот что имеет значение. Это все, что можно различить, то, что может подняться над шумом, то, что может быть замечено. Воздействие дает конкурентное преимущество. Конечно, точность повествования имеет значение. Но это часто вторично по отношению к воздействию»
[196]. Существует асимметрия страсти между увлекательной, легко понимаемой фантастикой и истинным, но обязательно сложным описанием реальности.
Наша личная восприимчивость усиливается за счет того, насколько далеко заходят рекламные технологии, чтобы попытаться увеличить соотношение «желание / исполнение желания» у потребителя. Интернет-компании хотят сделать этот процесс как можно более простым и с возможно наименьшим числом шагов для покупки или ответа – это нужно для сокращения времени размышления перед онлайн-подтверждением. Если вы заранее предоставили информацию о кредитной карте, то все, что нужно вам для завершения покупки, – это нажать на хорошо видную виртуальную кнопку «Купить сейчас». В случае покупок закон о защите прав потребителей предоставляет возможность отмены, изменения структуры заказа или возврата товаров, но для политических сообщений такого буфера нет. Клики по петициям в интернете отражают подобное быстрое принятие решения по отдельным сообщениям – мы используем здесь различие Даниеля Канемана между быстрым и медленным принятием решений
[197]. Рекламные технологии предназначены для того, чтобы подтолкнуть нас к принятию решений, которые обеспечивают мгновенное удовлетворение от высказывания нашего мнения и подавляют нормальные социальные и культурные ориентиры, которые в противном случае дали бы нам паузу для настоящего размышления.
