«Мы отрежем тебе голову».
Вот что сказал ему голос.
«И выложим это в интернет».
Вот что он сказал.
«Тварь черножопая».
Хасан плакал.
7
В тошнотворной пивнушке через дорогу подавали кое-какую еду, а беспорядочное расположение залов позволяло отыскать укромный уголок. На обед Ривер смотался так рано, что это могло быть расценено как поздний завтрак, но все в Слау-башне были настолько погружены в сегодняшнюю новость, что вряд ли кто-то обратил внимание. Ему надо было проделать кое-что не связанное с бумажной работой; он хотел знать, чем, возможно, занят сейчас Паук. Ривер загрузил ноутбук и воткнул в него флешку, тем самым, строго говоря, совершив уголовно наказуемое деяние. Но его все окончательно достало. В жизни каждого молодого человека бывают моменты, когда это представляется достаточно серьезным основанием.
По прошествии десяти минут данное основание стало представляться значительно менее серьезным.
К заказанному сэндвичу с беконом он не притронулся. Кофе был отвратителен до невозможности. Чашка с одной стороны, тарелка с другой, ноутбук по центру – он один за другим просматривал файлы, которые Сид похитила у Хобдена. Однако дело было в том, что это не могли быть те самые файлы. Если только…
– Чем занят?
Даже если бы Ривера застукали за просмотром детской порнографии, он смутился бы меньше.
– Работаю.
Сид Бейкер села напротив:
– Работать полагается на работе.
– Проголодался.
– Оно и видно. – Она покосилась на нетронутый сэндвич.
– Сид, чего тебе от меня надо?
– Подумала, что ты решил пойти и напиться.
– И?..
– Подумала, что это будет неумно.
– Что там происходит? – спросил он, закрывая ноутбук.
– Хо говорит, что показывают один и тот же закольцованный кусок.
– Я этого не заметил.
– Потому что ты не Хо. Он сказал, что продолжительность отрезка тридцать с чем-то минут, то ли семь, то ли восемь.
– Не вживую, значит.
– Но снято утром, потому что…
– Да, понятно, потому что свежая газета. Что насчет местонахождения?
– Хо говорит, не получится. Трансляция перебрасывается по цепочке с разных ай-пи-адресов по всему свету. Пока вычислишь один, они уже на тридцать адресов впереди. Но это Хо. Может, в Челтнеме докопаются.
– Слишком хитроумно для розыгрыша?
– Пока не узнаем, кто этот пацан и у кого он в руках, никакую версию исключать нельзя. Но, учитывая, что весь мир наблюдает, нам лучше пока считать, что все это взаправду.
Он откинулся на спинку стула:
– Ого! Это обнадеживает. Нам?
Она вспыхнула:
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. К тому же это не имеет никакого отношения к моему первому вопросу: что ты тут делаешь?
– Кажется, скрываюсь от мотивационного тренинга.
– Ты можешь хоть раз ответить по-человечески?
– А ты?
– Спрашивай.
– Как долго ты собирала информацию по Хобдену?
Взгляд ее изменился.
– Недолго.
– Однако достаточно долго для того, чтобы выяснить, где он завтракает.
– Это не так сложно, Ривер.
– Обычно ты меня не называешь Ривером.
– Обычно я никого не называю Ривером. Не самое распространенное имя.
– Все вопросы к моей матери. У нее случился хипповый период. Лэм тебе сказал не распространяться о задании?
– Нет, он попросил меня написать про это в блог. Можешь почитать по адресу дебильныйвопрос-точка-даунингстрит-точка-ю-кей. Моя очередь. Что тебе известно про Хобдена?
– Одно время звезда журналистики. Левак-бузотер, поправел с возрастом. Докатился до стенаний в провинциальной прессе на тему того, что все зло идет от иммигрантов, социальной поддержки и какого-то Роя Дженкинса.
– Это министр внутренних дел лейбористского правительства в шестидесятые, – голосом пай-девочки вставила Сид.
– Пятерки по истории?
– «Гугл».
– Понятно. В общем, обычное брюзжание пердуна в отставке. С той разницей, что у него была возможность озвучивать это в центральной прессе. И раз-другой-третий в качестве участника дискуссии на «Времени вопросов».
– Всяко круче, чем на вечеринке у викария в саду, – сказала она. – Короче говоря, от пламенного борца до старого брюзги за двадцать лет.
– Не он первый.
– Только у него вышло фееричней, чем у многих. А когда всплыло, что он официально состоит в рядах Британской патриотической партии, карьера разлетелась вдребезги.
– Последний оплот нации, как у них на сайте написано.
– Состоящий из тех, кто считает, что Британская национальная партия стала слишком мягкотелой.
– И тех, – добавил Ривер, обнаружив, что разговор доставляет ему удовольствие, – кто считает, что дурацкие новшества вроде политкорректности не должны препятствовать торжеству традиционных добродетелей.
– Кажется, они называли это тактикой прямого воздействия, – сказала Сид.
– «Дави чурок» они это называли, – уточнил Ривер.
– Другой бы на его месте не распространялся о своем членстве.
– Сложно, когда список членов партии выкладывают в интернет.
Они обменялись улыбками.
– И на этом, – подытожил Ривер, – его почти что блестящей карьере пришел конец.
Ему вспомнились слова деда: «Не за его убеждения, а за то, что некоторые убеждения не до́лжно афишировать, если не хочешь быть отлученным».
Всю эту информацию он за час собрал в интернете вчера вечером, по пути домой.
– Думаешь, список действительно слила Контора?
– Скорее всего, – дернул плечом Ривер. – Лэм ничего не намекал?
– Мне не полагается об этом говорить.
– Тебе и в пивняке сейчас быть не полагается, и что?
– Нет. Не намекал.
– Ты бы по-любому так ответила.
– Я понимаю, что тебе сейчас непросто. Кстати, это наш самый продолжительный разговор за все время знакомства.
Данный рекорд сегодня был побит уже дважды.
– А ты вправду читала «Эшендена»? – спросил он.
– Имеешь в виду – всего?
– Больше вопросов нет.
– Я люблю викторины. Поэтому знаю массу названий книг, которых никогда не читала. – Она перевела взгляд на ноутбук. – И все-таки чем ты тут занимаешься? Все еще читаешь свои транскрипты?
