Она пожала плечами и призналась, что не сильна в приготовлении пищи. Затем она рассказала о своей попытке сделать суфле и о печальном результате. Смех Кариссы окутал его как мягкая шелковая накидка. Во время этого рассказа в ее глазах загорелись озорные искорки, и она стала похожа на ребенка.
Тут Алексею пришла в голову мысль, что, раз она никогда не была на лодке, значит, никогда не ловила рыбу. Эта мысль не давала ему покоя. У Алексея было немного веселых воспоминаний о собственном детстве, особенно о временах жизни с отчимом. Но одно драгоценное воспоминание было - воспоминание о том, как отец учил его рыбачить.
Он вспоминал солнечные блики на лице отца, легкий ветерок, дувший с реки, запах свежего хлеба, разные вкусности для пикника, которые мама раскладывала на пледе на траве. Алексей вспомнил, как шел к маме, держа одной рукой отца за руку, а в другой неся рыбу, которую только что поймал. Он был так горд, чувствовал себя таким защищенным. Он был так невинен, что принимал все, что у него было в тот день, за само собой разумеющееся.
Это было последним счастливым воспоминанием. Затем наступили мрачные дни.
- Вот, держи. - Он дал Кариссе удочку. - Теперь ты.
Возбуждение, охватившее ее, подействовало на него как глоток крепкого алкоголя.
- Я ее чувствую!
Она начала сматывать леску, сначала осторожно, а потом все увереннее. Попалась! Серебристая чешуя сверкнула у самой поверхности воды, но его внимание было приковано к оживленной и светившейся от счастья Кариссе . Немного запоздало он подставил сачок, и пойманная рыба оказалась в нем.
- Она совсем маленькая?
Он увидел, что Карисса кусает нижнюю губу. Она нахмурилась и выглядела несчастной. Она нахмурилась еще больше, когда рыба стала биться в сачке. Какое у нее мягкое сердце.
- Да, я видел рыб и побольше. - Он замолчал, наблюдая за Кариссой. - Она такого размера, что, пожалуй, не стоит ее и вылавливать.
На самом деле рыба была нормального размера. Но Карисса уже закивала.
- Мы можем ее отпустить? Дать ей шанс подрасти? Я как-то читала, что количество рыб в морях резко снижается, потому что многие факторы мешают их размножению.
- И именно поэтому ты хочешь отпустить эту рыбку?
- Ну… - Она пожала плечами. - Мне понравилось ее ловить. Но ведь у нас же полно еды. Я могу сделать салат, да и других продуктов полно. Можно что-нибудь приготовить.
Алексей кивнул, освободил рыбу. Секунду спустя она уже исчезла в воде. Это стоило сделать ради сияющей Кариссы.
- Алексей, спасибо.
- Не вопрос. Тем более что ты пообещала готовить. - Он наклонил голову набок. - О, придумал. Как насчет того, чтобы приготовить нам сырное суфле?
Он пригнулся и схватил ее за запястья, когда она начала бить его своей шляпой. Затем, когда она немного потеряла равновесие, он поймал ее и усадил к себе на колени. Лодка бешено раскачивалась.
- Это удар ниже пояса. Ты же знаешь, что повар из меня не очень. - Она надула губы, но глаза сверкали.
- Зато посмотри, к чему все это меня привело. Кому нужна рыба, когда можно выловить русалку?
Алексей провел рукой по ее волосам, ловко вытащил заколку, скреплявшую их. Каждое утро Карисса расчесывала волосы и закрепляла их заколкой так, чтобы они не падали ей на лицо. Но Алексею нравились ее распущенные волосы.
Он удовлетворенно вздохнул, пропуская сквозь пальцы шелковистые пряди. Затем погладил полоску ее золотистой кожи между розовыми шортами и укороченной рубашкой в горошек. Карисса задрожала, а он увидел, как напряглись ее соски под тонкой тканью.
- Ты же знаешь, мы не можем…
- Я знаю. Только поцелуемся. - Знать, что она хочет его так же сильно, как он ее, приносило странное удовлетворение.
Алексей притянул Кариссу ближе к себе.
- Алексей? - Мина попыталась сесть. - Мне кажется, сеть свалилась за борт. Алексей!
- Оставь ее. - Положив руку ей на бедро, он придвинулся еще ближе. - Я сейчас занят более важными вещами.
Алексей покрывал ее губы поцелуями. Несмотря на смятение подавленного желания, сейчас он ни за что бы не отступил.
Глава 12
- Когда ты поняла, что хочешь стать художницей?
Алексей смотрел, как набросок Кариссы становится рисунком. Пара точных и быстрых движений, и вот уже на бумаге появились очертания его рук. Затем появились запястья. В последние пару дней наблюдая за ее работой, Алексей пришел к выводу, что Карисса действительно художница, а не испорченная папина дочка, прикидывавшаяся кем-то, кем не являлась.
Не отрывая глаз от блокнота, она сказала:
- Я никогда сознательно не решала. Просто я такая. Меня всегда интересовало искусство.
- И твой отец отправил тебя учиться?
Странно, что упоминание Ральфа Картера не заставило его почувствовать, как все внутри сжимается. Детектив напал на след Картера в Швейцарии, но сейчас Алексей не испытывал нетерпения встретиться с ним.
Карисса сдвинула брови, стерла пару линий, заменила их на другие, которые пришлись ей больше по вкусу.
- Как это?
- Ну ты же занималась живописью в детстве?
Она фыркнула:
- Хотелось бы. Я была самоучкой, пока не попала в художественную школу. Как бы мне хотелось узнать обо всем этом раньше. Я даже не могла заниматься искусством в школе. Мой отец этого не одобрял.
- Не одобрял?
Карисса покачала головой, и прядь волос выбилась из ее гладко зачесанной назад прически. Эта прядь упала ей на ключицу, как будто привлекая его внимание к белому топу, обтягивавшему ее грудь. Ее наряд вновь напомнил Алексею, что она оказалась совсем не такой, какой он ее представлял вначале. Модным нарядам от известных дизайнеров она предпочитала шорты и юбки, коротенькие и очень сексуальные. Кариссе не нужна была модная одежда, чтобы привлечь его внимание. Она была сексуальной, неистовой, импульсивной и… у нее было озорное чувство юмора. Она полна энергии, и еще она удивительно глубокий человек.
И еще он хотел ее больше, чем кого бы то ни было.
Это открытие заставило сердце Алексея биться быстрее. Ему стало трудно дышать.
Делить с кем-то свою жизнь?
Это не должно быть неожиданностью. У него перед глазами был пример родителей. Их брак был союзом любящих людей. Алексей давно думал о создании семьи. Но сейчас эта идея приобретала реальное воплощение.
Он думал о вполне конкретной женщине. Энергичной и спокойной, способной вывести его из себя и очень щедрой женщине. Женщине, о которой он знает так мало и все же чувствует, что знает о ней все самое важное.
Но это не любовь.
