Хит удовлетворенно улыбнулся:
– Значит, он здесь?
– Он? – Ее пистолет был под подушкой.
– Не часто ли вы притворяетесь?
– Что вы станете делать, если он там?
– Порежу чертову штуку на тысячу кусков.
– Штуку? – Она сморщилась, когда Хит рывком распахнул дверцу шкафа с таким безразличием к опасности, которое показалось ей скорее бесшабашностью, чем храбростью. – Вы имеете в виду того?..
– Того?
Он сунул голову в ряды летних платьев, накидок и вечерних туалетов, развешанных в полном беспорядке. Джулия потянулась за спрятанным пистолетом.
– Ну, этот шпион. Который собирается мстить Расселу. Его там нет?
Хит с досадой обернулся к ней.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите. Я ищу ваш сегодняшний рисунок. Я не желаю, чтобы его выставили на общее обозрение. Где вы его прячете?
Джулия потрясенно выпрямилась. Неудивительно, что он открыл дверцу недрогнувшей рукой.
– Вы хотите сказать, что вломились в мою спальню… среди ночи… так поздно… чтобы найти дурацкий рисунок, на котором изображены вы?
Высоко выгнув брови, Хит стал надвигаться на нее.
– А что, по-вашему, я мог здесь искать? Мне нужен этот рисунок, Джулия.
Она круто повернулась и рванулась к подушке.
– А мне нужен мой пистолет.
– О нет. Он вам не нужен. – Хит бросился за ней, упал на постель и разлегся, заложив руки за голову. – Так где этот рисунок?
– У Гермии.
Он посмотрел на Джулию. Поза его была непринужденно ленивой. Он выглядел так естественно, словно постель принадлежала ему. Это просто неприлично.
– Значит, у Гермии?
– Да. Почему бы вам не вломиться теперь в ее спальню?
Он улыбнулся мальчишеской обаятельной улыбкой. У Джулии перехватило дыхание.
– Не думаю, что это будет так же забавно, как вломиться к вам.
– Забавно? – возмутилась она, столь же сердитая на себя, как и на него. – Я-то думала, что вы пытаетесь меня защитить. Я думала, что вы намерены убить человека!
– Вряд ли я смог бы это сделать парой ножниц. – Ухмылка его исчезла, сменившись опасной напряженностью.
Его пылающий взгляд прошелся по ее одетой в шелк фигуре, затем медленно вернулся к лицу. Джулию бросило в жар.
– Скажите, вы всегда выглядите столь соблазнительно, когда ложитесь спать?
– Только когда ожидаю, что ко мне заявится некий негодник и развалится на моей постели. – Она крепко ухватилась за деревянный столбик балдахина, чтобы не поддаться соблазну присоединиться к нему. Опять он это сделал: обольстил ее одним взглядом! – А ну-ка поднимайтесь.
– Я только-только удобно устроился…
– Слишком удобно. – «И слишком привлекательно».
Она шагнула в сторону, но он одним гибким движением скатился с постели и раскинул руки. Джулия подняла глаза и увидела в зеркале его лицо. Нельзя было иначе истолковать откровенный жаждущий взгляд его потемневших от страсти глаз.
Изумление… потрясение… острое наслаждение пронзило ее всю, от макушки до кончиков пальцев. Джулия медленно повернулась к Хиту и посмотрела на него вопросительным взглядом. Лицо его было настолько невозмутимым, что она решила, будто предыдущее выражение ей привиделось. Будто в зеркале отразилось ее собственное тайное желание.
– Я намерен разорвать мой портрет, прежде чем вы выпустите его в свет, – с досадой произнес он и направился мимо нее к окну.
Джулия рассмеялась:
– Боюсь, что отныне ваше тело в моем исполнении принадлежит потомству.
Он отодвинул занавеску.
– Какая пугающая перспектива.
Она посерьезнела, подошла к нему и, встав рядом, посмотрела в темноту сада. Хит, кажется, не шутил. У него на уме было что-то еще, кроме рисунка.
– Вы ничего больше не нашли там, снаружи?
– Нет. Дорожки развезло. Утром там была одна грязь.
– Может быть, ночью никого не было?
– Не знаю. – Он опустил занавеску. – Но рисковать не стоит. – Он повернулся и шагнул было мимо нее, но вдруг остановился.
Джулия ощутила, как забилось сердце под его пронзительным взглядом. Нет, его определенно что-то тревожило.
– В чем дело? – спросила она, глядя ему в глаза.
– Знаете, – удрученно улыбнулся он, – я многие годы думал, что излечусь от наваждения, если когда-нибудь поцелую вас снова.
– От наваждения?
– От желания обладать вами. Я верил, что это просто сожаление о том, что мы не стали любовниками. Называйте это юношеской дуростью: желать недоступное.
Джулия отвела взгляд. Невольная улыбка изогнула ее губы.
– Любовниками?
Она притворилась удивленной, хотя сама не раз размышляла об этом. Однако услышать из его уст признание… Она не знала, что и подумать. Эту дверь опасно было открывать: Джулия стояла на пороге соблазна.
– Вы говорите это так трагически, – мягко произнесла она.
– Пожалуй. Но разве это не так?
– Я ни на миг этому не верю. Это звучит как речь обольстителя, пытающегося заманить женщину в свою постель.
– Что ж, попытаться стоило.
– Вы настоящий бесстыдник! – воскликнула она. – Думаю вы стали хуже, чем были, когда я встретила вас впервые.
– Вполне возможно. У меня было несколько лет, чтобы попрактиковаться.
– У меня тоже, – отозвалась она.
Хотя особого успеха это ей не принесло. Она желала его здесь и сейчас с женской страстью, а с не девичьей порывистостью. Интересно, если бы они тогда стали любовниками, остались бы ими до сих пор? Мысль эта дразнила ее воображение. Завораживала… но он ведь уехал на войну.
Хит улыбнулся ей и направился к двери. Она смотрела, как он уходит, и мучительная тоска проснулась где-то глубоко внутри. Сожаление… как сказал он. Разве так называлось это болезненное сладостно-горькое чувство?
– Не пускайте другого повесу в вашу комнату нынче ночью, Джулия, – бросил он ей через плечо.
– Думаю, что такое вряд ли возможно.
Его глаза укоризненно встретились с ее глазами, и тоскливая боль опустилась куда-то вглубь, угнездилась внутри. Что такое она утратила? Бог весть…
– Все равно. Заприте дверь на замок.
Глава 11
Прошло три ничем не примечательных дня. В саду Джулии никаких нарушителей не объявилось. Не было поводов думать, что ей грозит непосредственная опасность. Хиту не представилось никакой возможности сыграть роль героя, если, не считать небольшой драмы в конце недели, когда Джулия и леди Далримпл оказались замешанными в маленькую уличную потасовку. Началась она довольно невинно.
