– Возможны оба варианта, – промурлыкал Дрейк, пожирая ее страстным взором. – Но я все же не могу не сказать, что вначале ты все-таки надела жемчуг на шею.
Элоиза ничего не сказала в ответ, да и сказать-то, собственно, было нечего, потому что Боскасл был прав.
– А тот факт, что ты надела ожерелье, можно рассматривать как принятие моего предложения. – Дрейк откашлялся. – Хотя нет. Ты не возражаешь, если мы присядем?
Тем временем его рука оказалась уже у нее на пояснице. Элоиза ощутила, как греховные прикосновения Дрейка сводят ее с ума. Его теплое дыхание коснулось ее лица, заставило приподняться нежные кудряшки на ее виске.
– Если хочешь… – прошептала она, подумав о том, что долго на слабеющих ногах ей не устоять.
Во всяком случае, если они сядут, то он не догадается о том, что ее бьет озноб.
Разумеется, едва они оказались на диване, Элоиза поняла, что ситуация лучше не станет. Дрейк склонился над нею. Тень от его высокого, мускулистого тела накрыла ее с головы до ног. Колени Элоизы задрожали еще сильнее.
– Что ты читала? – спросил Дрейк, поглаживая большим пальцем ее руку.
– Что читала? – рассеянно спросила она. – Да так, ничего особенного… Книгу о народных снадобьях.
Прикосновения Боскасла оставили на руке Элоизы пылающий след. Не успела она понять, что происходит, как его пальцы, поднявшись вверх, перепорхнули к ее груди.
Рука Дрейка принялась ласкать ее грудь сквозь лиф платья. Ну как он может быть так спокоен, воспламеняя в ее теле огонь желания?
Ее глаза медленно закрылись. Его пальцы ласкали ее сосок до тех пор, пока с уст Элоизы не сорвался низкий стон. Волна желания пробежала по ее телу.
– Элоиза, – прошептал Дрейк, целуя по очереди уголки ее рта. – Я не хотел видеться с тобой до тех пор, пока ты сама не пошлешь за мной. Прошу тебя, скажи, я могу продолжать?
– Я не знаю… не знаю…
В это мгновение Элоизе больше всего хотелось сосредоточиться на тех блаженных ощущениях, которые появились у нее от его прикосновений. Ее самое сокровенное место тяжело запульсировало; когда он убрал руку с ее груди, ее охватило чувство потери. Но тут его рука оказалась у нее под юбкой и ее тело рванулось ему навстречу.
– Дрейк… – одними губами почти неслышно прошептала она.
– Скажи мне, когда остановиться, детка… – Он тихо застонал. – Но прошу тебя, не спеши.
Его пальцы проникли в ее лоно – сначала один, потом второй, и исступленные ласки, доводящие ее до экстаза, уступили место блаженным конвульсиям.
Открыв глаза, Элоиза увидела устремленный на нее взгляд Дрейка.
– Ты будешь моею, – прошептал он.
Ловко расшнуровав ее платье, Дрейк стянул лиф вниз. Едва Элоиза подумала о том, что теперь она похожа на распутницу, как он припал поцелуем к ее нежному соску, лаская рукой другую грудь. Тело Элоизы вновь запылало, плавясь от его прикосновений. Она почти не заметила, как он задрал ей юбку. Поцелуи, обжигавшие ее грудь, опускались все ниже, и вскоре язык Дрейка проник в ее разгоряченное лоно. Она стонала и выгибалась, забыв о стыдливости, забыв обо всем на свете, стремясь лишь к тому, чтобы полностью отдаться чудесным ощущениям. Когда тело Элоизы вновь сотрясли конвульсии страсти, она громко выкрикнула имя Дрейка. Его щека коснулась ее лона, Дрейк с наслаждениям вдохнул ее аромат. Слабая дрожь все еще сотрясала ее. Ему нравилось видеть, как Элоиза под его бешеным натиском теряет над собой контроль, нравилось ощущать, как он будит в ней чувственность.
Элоиза попыталась подняться, ухватившись рукой за плечо Боскасла. Он поднял голову и посмотрел на нее, не в силах скрыть улыбки. Глаза Элоизы все еще были затуманены страстью.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – задумчиво спросила она.
Боскасл смиренно посмотрел на нее.
– По-настоящему хорошо я мог бы себя чувствовать только через несколько часов, – промолвил он.
Элоиза покачала головой, на ее губах появилась улыбка. Наклонившись вперед, Дрейк легко поцеловал Элоизу; его губы все еще хранили аромат ее тела.
– Не представляю даже, что могло случиться, если бы нас тут застали, – проговорила она.
– Я бы утверждал, что ты довела меня до бесстыдства.
Она рассмеялась:
– Можно подумать, кто-нибудь поверил бы тебе.
Боскасл тоже засмеялся.
– Так ты отвечаешь мне «да»?
Она прикусила нижнюю губу.
– Ты обещал дать мне время подумать, – напомнила она.
Дрейк медленно кивнул. Черное отчаяние привело его этой ночью к ее дверям. Теперь знакомая тьма вновь захлестывала его душу, хотя тело по-прежнему чудовищно страдало от неудовлетворенного желания. Она скажет ему «да». Он будет настойчиво давить на Элоизу до тех пор, пока она не уступит ему, и уж когда они будут вместе, он вознаградит себя за свое терпение.
– Я должен идти, – тихо промолвил Боскасл, отводя взор от Элоизы. – Полагаю, о Торнтоне ты не слышала ничего нового?
Она нахмурилась:
– Нет, ничего, кроме той единственной записки.
Дрейк еще раз поцеловал ее на прощание.
– Это еще одна причина, по которой тебе нужен покровитель, – сказал он.
Остаток ночи Элоиза провела без сна, раздумывая над сложившейся ситуацией. За прошедшую неделю она не раз думала о том, как хорошо было бы иметь столь настойчивого покровителя, как Дрейк Боскасл. Возможно, ей придется поступиться своими принципами, которые, признаться, до сих пор приносили ей мало пользы.
Вместе с тем, став любовницей Дрейка, она не просто преступит границы приличия – она окажется там, откуда вернуться уже не сможет. Из обедневшей, но достойной женщины она превратится в любовницу знатного господина, единственная цель которой – угождать его низменным желаниям.
Ясно, что новое положение будет ко многому обязывать ее. Но в то же время оно будет дарить ей радость, какой у нее никогда не было. В ней мгновенно вспыхнуло желание, едва Элоиза подумала о том, что Дрейк лежит рядом с ней в постели. Она была бы нечестна перед собой, если бы стала отрицать, что в глубине души ей очень хотелось принять его предложение.
Просто Элоиза никогда не видела себя в роли обольстительницы.
К утру Элоиза еще не ответила на все свои вопросы, но одно она знала твердо: решение надо принять как можно быстрее.
Возможно, даже сегодня, только чуть позднее.
Казалось, весь дом встал не с той ноги. Все были сонными, у всех было отвратительное настроение за завтраком, потому что нечем было заплатить угольщику. Нижние комнаты промерзли, а Хестон уверял, что кто-то проник в дом и украл большой разделочный нож. Он был уверен в этом, потому что накануне наточил его, и вот нож исчез. Потом из кухни с прытью полковой лошади прибежала разгневанная миссис Барнс – она ругалась последними словами из-за того, что кредиторы выхватили медный горшок прямо из ее рук.
