Вся прислуга собралась внизу у лестницы, ожидая, пока Элоиза спустится вниз. Хестон, дворецкий, делал вид, что осматривает холл. Миссис Барнс стояла посреди этого холла и притворялась, что отправляет кухарку на базар за луком для супа. Фредди с отчаянием обреченного полировал медную дверную ручку собственным рукавом.
– Что ж, доброе утро, – поздоровалась Элоиза, остановившись.
Долго болтать с прислугой она не собиралась: ей еще надо было идти в гостиную – разбирать почту.
– Приятно видеть, что уже с раннего утра вы все трудитесь и с таким рвением исполняете свои обязанности.
Блубелл, кухарка, наградила ее щербатой улыбкой.
– А кое-кто из нас трудился и половину ночи, – сказала она.
– А кому-то из нас неплохо бы подумать о наших делах, – тихо произнесла миссис Барнс.
Улыбнувшись – она была скорее смущена, чем обижена, – Элоиза направилась в гостиную. Но едва она открыла дверь, как ее аудитория разразилась громкими аплодисментами. Повернувшись к окружавшим ее слугам, Элоиза покачала головой и быстро скрылась в гостиной. Неприятно думать, что у нее практически нет личной жизни. Но откуда они обо всем узнали?
Неужели события минувшей бурной ночи оставили отпечаток на ее лице? Она – падшая женщина? Неужели все эти люди наивно верят, что она позволила Дрейку соблазнить себя, не любя его и желая принести себя в жертву?
Элоиза уселась за стол. Через минуту в комнату с чашкой дымящегося чая вплыла миссис Барнс.
– Немного бекона, дорогая? – с готовностью предложила экономка. – Или, может, плошку вкуснейшей овсянки, чтобы согреть нутро?
Элоиза настороженно посмотрела на нее.
– Мое нутро и без того не мерзнет, так что благодарю, – сказала она.
– А я уверена в обратном, особенно если учесть, что происходило минувшей ночью, – многозначительно промолвила миссис Барнс.
Вздохнув, Элоиза потянулась к лежавшей на столе газете.
– Это все, что вы мне можете сегодня сказать, миссис Барнс? – спросила она. – От лорда Торнтона по-прежнему никаких известий?
– Почты еще не было. Эту газету майор Дагдейл принес накануне вечером, когда вы были на балу, – ответила миссис Барнс. – Он сказал, там есть кое-что интересное для вас.
Нахмурившись, Элоиза развернула газету.
– Боже мой, только не очередной газетный скандал! Неужели этого человека ничто другое не интересует? – пробормотала она, начиная против воли читать абзац, который предусмотрительный майор старательно обвел чернилами.
«Кто из пользующегося в Лондоне дурной славой семейства взял себе в любовницы куртизанку? Печально известный распутник не прячется в своем замке
[2]
, а живет себе припеваючи в доме на Брутон-стрит. Христианское имя нашего грешного джентльмена рифмуется со словом «повеса»
[3]
…»
– Господи! – Элоиза с трудом сглотнула, силясь проглотить застрявший в горле горький комок.
Элоиза отбросила газету. Ей надо поразмышлять. Себя не обманешь: она ведь знала, какой образ жизни ведет Дрейк, еще до того, как они познакомились. Но обнаружить, что он открыто волочился за этой… – ее нос брезгливо сморщился – куртизанкой и за ней в одно и то же время… Сердце Элоизы тревожно заныло. Неужели она для него на втором месте?
– Ну да, Марибелла Сент-Айвз, – пробормотала Элоиза. – Если только это ее настоящее имя. Я этого не потерплю!
Миссис Барнс одобрительно посмотрела на нее.
– Вот так-то лучше, моя милая, – проговорила она. – Мне и в голову не приходило, что вы равнодушно отнесетесь к личному оскорблению.
Элоиза поджала губы.
– Я попросила бы вас тщательнее подбирать слова, миссис Барнс, – отчеканила она.
– Только с самого начала дайте ему понять, что вы не потерпите никаких похождений на стороне, – сказала экономка. – А о словах мы подумаем позднее.
* * *
Домой Дрейк пришел рано. Ему нужно было побриться и переодеться. Он надеялся тихонько выйти из комнаты Элоизы, не привлекая к себе излишнего внимания, чтобы не оказаться в неприятном положении, но слуги Торнтона, умело рассредоточившиеся по всему дому, отовсюду следили за ним.
Что ж, отрицать очевидное не имело смысла. Дрейк бросил несколько золотых монет Фредди, который попытайся нырнуть за дверь, чтобы ускользнуть от его взгляда.
– Пусть леди поспит подольше, Фредди, – сказал Дрейк, подмигнув удивленному лакею.
– Благодарю вас, милорд, – пробормотал Фредди, бросаясь вперед, чтобы распахнуть перед Дрейком дверь.
День был мрачным и сырым – типичный английский день.
– Могу я просто сказать, какое огромное облегчение испытал, узнав, что…
Дрейк оглянулся на Фредди, приподняв брови.
– Узнав – что? – перебил он лакея.
Фредди откашлялся.
– Что мисс Гудвин нашла в вас верного друга, – сказал он в ответ.
Верный друг… Как ни странно, у Дрейка стало тепло на душе, когда он услышал, как именно Фредди назвал его отношения с Элоизой. Да, ему понравились эти слова, их звучание. Понравилось скрытое в них тепло, приятное ощущение того, что близость с ней, похоже, начинала заполнять ту пустоту в его душе, о которой Дрейк тщательно старался не думать. Секс и дружба! Что может быть лучше?
– Я рад, что теперь у нее есть покровитель, – продолжил Фредди, выйдя следом за Дрейком на улицу. – Ей это необходимо, милорд.
В тот момент Дрейк даже не задумался над словами слуги – он вспомнил их позднее. Дрейк собирался зайти к своему старшему брату Хиту, чтобы предложить встретиться с сэром Джереми Хатчинсоном не на боксе у Джексона, а в клубе.
Остаток дня будет посвящен Элоизе. Правда, Дрейк еще не знал, что они будут делать. Возможно, ровным счетом ничего, возможно, они прокатятся по Гайд-парку. В одном Дрейк был уверен: они проведут время вместе, и ему не надо из кожи вон лезть, чтобы произвести на нее впечатление. Она ведь почти что призналась, что полюбила его.
Хит приехал сам, когда Дрейк закончил одеваться. В отличие от Девона его старший брат редко приходил в гости без предупреждения. Кивком Дрейк приказал своему лакею Квинси выйти из спальни.
– А я как раз собирался зайти к тебе, – сказал Дрейк, расправляя складочки на шейном платке. – Как поживает Джулия?
– Благодарю, хорошо, – ответил Хит.
Тут глаза Дрейка встретились с глазами Хита в зеркальном отражении, и Дрейк сразу понял: что-то произошло.
