— Миша, смотли! — завопил он, показывая пальцем в плазму на стене.
Я сжал губы, чтобы не рассмеяться. Он ещё и картавил. Такой небольшой нюанс делал Итана ещё более обаятельным. Это правда было умилительно.
— Ого, какой большой телевизор, — тепло улыбнулась ему Мишель, расставляя какие-то небольшие плюшевые игрушки на комоде.
— Я смогу мультики смотлеть?!
— Если Джастин разрешит, то сможешь, — не поворачиваясь к нему, объяснила она.
Итан тут же повернулся ко мне в немом вопросе.
— Тебе я разрешу всё, — искренне улыбнулся, глядя в эти просящие глаза, которые сейчас буквально засияли.
Он опять кинулся ко мне, повиснув на моей ноге.
— Давай обниматься? — тихо спросил он.
Сердце ёкнуло. Да он словно мой брат, а не Мишель. Он тоже любил обнимашки! Идеальный ребёнок.
— Обнимашки — лучшее лекарство от всего, — весело произнёс и, подхватив его подмышки, поднял на руки.
Его тоненькие ручки обвили мою шею, и он прижался ко мне. Меня до глубины души поразила искренность этого парня. Мы знакомы меньше десяти минут, а он с первых мгновений доверял мне, совершенно чужому человеку. Такая детская наивность и доверчивость выбивала почву из-под ног и ошеломляла. Наверное, поэтому у меня сейчас появился ком в горле. Крепко обнял его, вдохнув запах чистоты. Что-то новое и незнакомое стало разрастаться в груди. Какое-то щемящее чувство.
Мишель закончила раскладывать вещи и повернулась к нам. Увидев наши обнимашки, она задумчиво улыбнулась, словно была сейчас не здесь, а затем подошла к нам.
— Итан, думаю мы не должны напрягать Джастина своим присутствием, — тихо промолвила она, погладив парня по голове.
Но он только сильнее прижался ко мне, тихонько дыша мне в шею.
— Всё в порядке. Я люблю обнимашки, ты же знаешь, — подмигнул ей, отчаянно желая ещё и её притянуть к себе.
— Ты такой большой, как дом, — посмотрел на меня Итан.
— Вырастишь, будешь таким же. Мужчины должны быть сильными и крепкими, чтобы защищать своих женщин, — заглянул в его заинтересованные глаза.
— А ты меня научишь защищать? — тихо-тихо спросил он, изучая моё лицо.
Немного растерялся от постановки вопроса, поскольку за неделю я мало чему успею его научить. А когда он вырастет, то… мы навряд ли увидимся. От этой мысли мне стало как-то не очень. Ком в горле увеличился.
— Итан, мы тут всего на семь дней, помнишь? — вмешалась Мишель, не смотря на меня.
— Помню. Совсем немного. Нельзя шуметь, гломко кличать, плыгать, бегать. Нужно вести себя холошо, иначе меня выгонят, — выдал он на одном дыхании, а у меня сердце сжалось.
Сам не понимал почему, но, чёрт, в груди стало тесно.
— Приятель, — кашлянул я, пытаясь говорить непринужденно, — хоть весь дом разнеси, но никто тебя не выгонит.
Мишель метнула в меня предупреждающий взгляд, но я не собирался поддерживать её в этом вопросе. Это мой дом, в конце концов! Детство нам для чего дано?! Для шалостей и разукрашенных стен. Мы вон с Нэйтом до сих пор шалим. Правда не по-детски.
— Я не буду шуметь, обещаю. Я буду тихонько сидеть в комнате, — кивнул он, глядя на Мишель.
Ой да ну это воспитание к чёрту! Подхватив парня покрепче, вышел из комнаты.
— Я понимаю, приятель, что Мишель тебе сказала, что здесь надо ходить, как в музее на цыпочках. Но это не совсем так. Это совсем не так. Можешь прыгать, бегать и кричать. Разве что посуду не бей, а то пораниться можешь. Договорились? — тихо произнёс, спускаясь по лестнице на первый этаж.
— Договолились, — кивнул он. — Ты меня не выгонишь?
Да что ж за ком такой в горле от его вопросов?! В груди запекло так, что казалось я плавиться скоро начну и растекусь огромной лужей.
— Я тебя никогда не выгоню. Пойдём лучше к Нанни на кухню посмотрим, чем она занята.
Запах в доме стоял просто космический. Разумеется, Нанни приготовила индейку к празднику. Но помимо неё стол заставлен разносортными мисками и заготовками. Я с детства любил запеканку из сладкого картофеля и тыквенный пирог. И то и другое уже заметил в процессе приготовления. У меня аж в животе заурчало.
— Ух ты! Сколько еды! — изумлённо вскрикнул Итан.
Нанни обернулась и замерла, разглядывая меня с пацаном на руках.
— Джас, только сейчас обратила внимание как вы удивительно похожи. Оба светленькие, с серыми глазами. Даже что-то в чертах лицах схоже. Разве что волосы у тебя не вьющиеся, — она внимательно переводила взгляд с меня на него и задумчиво покачала головой. — Надо же. Бывает такое сходство неродных людей.
— Мы просто оба очаровательные, — подмигнул ей и она, рассмеявшись, вернулась к начинке для индейки.
Я чувствовал какой-то необъяснимый порыв что-то подарить этому ребёнку, отдать, сделать его жизнь лучше. Я прекрасно понимал, что он не избалован и привык довольствоваться малым. Да он и не знал, что может быть иначе. Его реальность была скромной и с минимальным выбором. Я успел заметить, что игрушек у него совсем немного. То, что Мишель выложила из рюкзака сложно назвать богатым выбором. Поэтому про себя отметил оформить доставку разных развлечений для Итана. Я жил в достатке с самого рождения. Хоть мне и не нужны были многочисленные игрушки, я нуждался в родительском тепле. Но, глядя на Итана, мне безумно захотелось побаловать его. Кто, если не я?! Никто не купит ему лишнюю игрушку из-за экономии средств. А я мог. И хотел.
В кухню вошла Мишель.
— Я расположилась в спальне. Спасибо, Джастин, — робко улыбнулась мне, немного покраснев.
— Ванильку привезла с собой? — игриво протянул, заметив заинтересованный взгляд Нанни. Итан, сидящий на моих руках, внимательно разглядывал моё лицо.
— Привезла, — смотря под ноги, пролепетала она.
Отлично. Буду, как маньяк, ходить мимо неё и дышать этим сладким и манящим ароматом. Клянусь, из-за этого запаха я хотел её всю облизать, как ванильное мороженое. Член от этой мысли радостно дёрнулся.
Тормози, Джастин.
В дверь раздался звонок.
— Мы ещё кого-то ждём?! — удивился я.
— Я точно никого не жду, — задорно рассмеялась Нанни.
Поставив Итана на ноги, пошёл проверить кого принесло.
— Дорогой, почему ты не отвечаешь на телефон?! — недовольно протянула Кайла, проходя мимо меня.
Только не сейчас! Ну какого хрена?! Она же всё испортит. Я ей не говорил о своём решение и планах на праздник. Да и разве должен был?!
Её каблуки зацокали по мраморной плитке, пока она по-хозяйски прошла в дом и развернулась ко мне лицом, скрестив руки на груди. На ней, как обычно, было нечто сильно обтягивающее.
