Дашка не знала. Только чувствовала – что-то делать надо.
Она быстро, чтобы не передумать, вышла на лоджию, поближе к аквариуму, навевающему медитативный настрой, набрала номер и скрестила руки на груди.
– Да?
– Мама?
– Даша!
Судя по всему, слышать её были рады.
– Даша! Ты где сейчас?
Ещё бы не помнить обстоятельства их последней встречи.
– Зачем ты меня искала? – Дашка не дала себя сбить с толку, нет уж. А то снова попадёшь в ловушку, как тогда.
– Хотела узнать, как дела? Всё ли в порядке?
– Всё в порядке. Жива-здорова.
– Так где ты сейчас?
– Какая разница?
– Я волновалась, – с укором заявила мама.
Ага, конечно. Дашка разозлилась.
– Если это всё, чего ты хотела, то пока.
– Нет, подожди!
– Да?
– Скажи, где ты. – Теперь мамин голос был прежним – требовательным. – Всё равно ведь найду.
– Зачем?
– Зачем? – Она усмехнулась и вдруг продолжила громким шёпотом. – Я знаю, что всё получилось. В тебе прижилась плоть Безымянной, ты – словно нить между былым и настоящим. Словно трубопровод, по которому ходит сила...
Что?
Плоть Безымянной? Что там было в этом чёртовом стакане?
Дашка бросила трубку и побежала в туалет, где её вырвало. Плоть? Это явный перебор. Нет, она не желает знать состава зелья, которым её напоили, не желает и всё! Где вообще конец выходкам этих извращенок?! Когда они угомонятся?!
Желудок выворачивало наизнанку. И конечно, в этот самый момент Сашка вернулся. Не тогда, когда она красавицей стояла у зеркала, а когда больная зависала над белым другом.
Он остановился на пороге ванной, привалился плечом к двери и даже не спросил, что случилось. Снова отстранённый, чужой и слишком серьёзный.
Дашка молча встала, умылась и повернулась к нему.
– Ну?
Он равнодушно пожал плечами.
– Всё уладилось.
– Что всё?
– В том-то и дело, что нечему особо было улаживаться. Не знаю, почему так все всполошились. Любой мог ведьму привести, мало ли какие у него планы.
Сашка смотрел куда-то вдаль и говорил заторможено.
– Ну, сказал я им правду. И что? Только похвалили да в путь добрый благословили. Так к чему вообще эта вся суета была? К чему Яровой личную встречу организовал, допрашивал, как преступника какого-то?
– Видимо, когда речь идёт о Симоне, любимой дочери, реакция у сильных мира сего совсем другая!
Дашка не хотела этого говорить, особенно таким ядовитым тоном, но не сдержалась. Её коробило всё происходящее, она от этого на время даже про маму и Безымянную с их огромными тараканами забыла.
– Откуда ты знаешь, что Симона его дочь?
– Фото на его столе стояло. Для любовница слишком нормальная.
Сашка долго смотрел, молча о чём-то думая.
– Да, – сказал рассеяно. – Надо, кстати, ей позвонить. Наверное, отошла уже. И правда, я постоянно чем-то был занят, на звонки не отвечал. Это неправильно, она такого отношения не заслужила.
Дашка сжала зубы. Он ещё собирается оправдывать эту истеричку и не стесняется ставить Дашу в известность, как там у них дела? Как они помирились? В подробностях может ещё расскажет?
– Давай, вали. – Она не сдержала злой ухмылки. – Ползи к своей драгоценной, ну, вытрет разок ноги, зато потом великодушно простит. Такому «деревенскому прихвостню» не привыкать, верно? Ради цели и потерпеть можно.
Он выпрямился, глянул свысока и бросил сквозь зубы:
– Ведьма.
– Давай, вали!
Сашка, ни сказав больше ни слова, ушёл. А Даша собрала свои вещи и ушла следом. Ей было наплевать, что уже ночь и идти некуда. Найдёт хостел какой-нибудь, до утра перекантуется. Сидеть у него, ждать, когда Сашка вернётся и вернётся ли? Думать, как они там... мирятся? Нет, лучше в реку с моста!
– Пора выбросить этого козла из головы! – Процедила Дашка, захлопывая дверь. – Пора расстаться! Навсегда!
Глава тринадцатая
Утром, конечно, пришлось вставать рано. Хостел, в котором ночевала Дашка, оказался не ахти – куча каких-то работяг нерусской внешности с сальными взглядами, на общей кухне с бесплатным «чаем» шаром покати, сильно пахнет хлоркой. Поэтому, как только забрезжил рассвет, она проснулась и ушла.
Надо было решать, что делать дальше. Больше всего на свете Дашка хотела бы вернуться и жить у Раисы, но это не вариант. Во-первых, Сашка может её найти и отомстить заодно приютившим её ведьмам, лучше не рисковать. Во-вторых, её может найти мать с Безымянной и тоже не факт, что остальные попавшие под руку ведьмы при этом уцелеют.
Сразу затошнило. Дашка старалась не думать, что с ней сделали, что же она тогда выпила, из чего это отвратное зелье состоит... но легче не становилось.
Вот куда бы она поехала, это к бабушке. Но к чему её тревожить? Да и как там жить, при монастыре? Или даже... поехала бы к Сашкиному деду в деревню, чутьё подсказывало, что он не прогонит. Зимой всяко лучше с ведьмой в заваленном сугробами доме, чем одному. Там, в деревне, спокойно... Жаль адреса Дашка не знала, а дороги не помнила.
Деваться было совершено некуда.
Дашка зашла в Макдак, заказала кофе и тост, уселась с подносом у окна, чтобы видеть улицу. Последние дни погода портилась, пришли дожди, многие люди были одеты тепло, но некоторые всё ещё по-летнему, в шортах и платьях.
Небо переливалось насыщенной голубизной, машины шумели, люди быстро, почти бегом, передвигались по тротуару. Казалось, даже голуби семенили быстрей, чем в провинции.
А потом небо раскололось.
Дашка сжала стаканчик с кофе, которое хлынуло через верх фонтаном и отдёрнула обожжённую руку. Судорожно вытерла руку и стол салфеткой.
Потом она поняла, что не слышит криков. Оглянулась – никто не паникует, жизнь течёт по-прежнему, словно с небом всё в порядке, и оно не налилось, не набухло кровью. Те, кто завтракает у окон, спокойно выглядывают наружу и не волнуются.
Выходит, никто не видит, что произошло? Люди не видят!
Нагнувшись и прикрыв виски, чтобы спрятаться, Дашка моргнула и переключилась на глаза ведьмы.
На улице творился ад. На небе змеились красные молнии, глуша голубой цвет грязно-коричневыми разводами, на асфальт с дороги накатывали красные волны, пачкая машины и людей. Тут и там виднелись мини-смерчи, засасывающие сладу и уносящие куда-то вверх, в тёмные тучи, собирающиеся над городом.
