– В смысле?
– В смысле начинать работу с восьми утра – безнравственно! Но больницы и поликлиники, менты, строители и бетономешалки приступают именно в это время.
– Ну почему? – возразил майор. – Некоторые ещё раньше.
– Знаю. В Москве у меня под окном пять дней в неделю включался отбойный молоток. В шесть утра летом и в семь – зимой. И никто ничего не мог сделать, даже мой всесильный бывший муж. Я и говорю – заговор.
– Лучше объясни, почему ты никогда не называешь меня по имени? – он стоял передо мной с самым серьёзным лицом и явно требовал ответа.
И что я могла сказать? Извини, милый, но у тебя дурацкое имя и отчество, да и фамилия не фонтан?
– Не привыкла ещё, – ответила я и сбежала.
На удивление подача документов в университет прошла гладко и почти без вопросов. Немолодая дама в деканате фармацевтического факультета отсканировала и загрузила куда-то мои бумаги, включая выданное питерским институтом свидетельство об окончании четырёх курсов. Потом посмотрела строго и сказала:
– Пройдите к декану, вам нужно согласовать дату и время экзамена. У вас десять минут.
– Экзамена? – пробормотала я.
Но безжалостная судьба уже вносила меня в кабинет, на двери которого было написано «Профессор К.А. Соломенцев». Декан, худощавый седовласый джентльмен с потрясающей стрижкой и в отличном твидовом пиджаке, посмотрел на меня внимательно, прочёл что-то в своём компьютере и, сложив кончики пальцев домиком, сказал:
– Случай у вас не вполне обычный, знаете ли. Чаще наши студенты просят документы для устройства на работу, а вы вот, уже… устроились. И всё равно хотите диплом?
– Хочу, – созналась я. – Мало ли, как жизнь повернётся?
– У вас был большой перерыв в занятиях, за это время много изменилось.
– Догадываюсь. Но что же делать, буду повторять всё заново.
– А что ж вы тогда сразу не закончили?
Тут я могла лишь пожать плечами:
– Не у всех в двадцать два года достаточно мозгов, чтобы принимать правильные решения.
– А теперь достаточно?
– Надеюсь.
– Ну, хорошо… Вы должны будете сдать экзамены… ну, скажем, по фармацевтике. И по неорганической химии, – тут он посмотрел на меня внимательно, ожидая паники.
Нет уж, господин профессор, вы совсем не так страшны, как потусторонняя тварь. Химия? Отлично, сдам! Фармацевтика? Организация работы аптеки? Запросто!
– Когда сдавать, господин декан?
– Ну, если я скажу – прямо сейчас, пойдёте?
– Конечно, нет. Хотя бы пару недель мне нужно на подготовку.
– Пара недель… – он снова посмотрел на экран компьютера, пощёлкал клавишами и покачал головой. – Придётся вам учить до августа. Вот, скажем, двадцать пятого августа, в десять утра, аудитория… м-м-м… триста пятнадцать.
– Как прикажете, господин декан.
Поглядев на меня, он внезапно улыбнулся и ответил:
– Вы можете называть меня по имени и отчеству, Константин Аркадьевич.
– Как прикажете, Константин Аркадьевич, – повторила я послушно.
Выйдя в приёмную, я снова взглянула на табличку, и только тут сообразила: Соломенцев! Да я ж по его учебнику токсикологии училась ещё тогда, десять лет назад!
– Токсикология, значит, – пробормотала, выходя на улицу. – Вот интересно, что бы вы сказали, господин профессор, если бы заглянули в некоторые пузырёчки из моей сумки?
Часть 5
Фейерверк
Осталось загадкой, зачем я оплачивала номер в гостинице? Разве что ради завтрака, к которому как раз возвращалась и в первый, и во второй день; был завтрак и в самом деле весьма хорош. Ах да, ещё парковка! Тоже ценно…
В Кириллов мы поехали по отдельности. Во-первых, Егоров вовсе не готов был светить наши отношения перед коллегами, и я с ним полностью согласилась. Во-вторых, для проведения операции в городе им нужно согласовывать её с местным отделением полиции. Мне-то понятно, что никто с правого берега не приедет к нам, чтобы всё это контролировать, ограничатся, как всегда, появлением участкового. Ну и хорошо. Михаила Матвеевича я буду рада видеть. Надо, кстати, не забыть дать ему согревающую мазь: очень он за поясницу держится, когда думает, что никто этого не видит.
Домой я прибыла около полудня. Вышла из машины и посмотрела на соседний участок. Странно, ни Иван Ксенофонтович, ни Варвара не торчали на огороде кверху пятой точкой, как обычно в это время года, каждый день и в любую погоду. Сердце у меня замерло. Я выдернула из кармана телефон и ткнула пальцем. Где тут у меня раздел «соседи»?
Номер не отвечал, и мне совсем поплохело.
– Так… Калитка у них всегда заперта, через забор я не перелезу, да и видимых причин пока нет. Кто там у них с другой стороны? Виктор Петрович, мясник и владелец породистых собак… Пойти к нему, спросить, видел ли он сегодня Варвару? – я рассуждала, отпирая собственную дверь и входя в дом.
У порога оглянулась, и с чувством облегчения увидела, как по своему участку торопится, прихрамывая, сосед.
– Иван Ксенофонтович! – окликнула я. – Я вернулась! А где ж вы были, я даже забеспокоилась?
– А, Настя! Приехала? Вот и хорошо! Я сейчас, на минуточку, и сразу зайду к тебе.
Он шустро пробежал к двери, отпер её и влетел в дом.
Прошло минут десять прежде, чем сосед постучал ко мне и зашёл, не ожидая разрешения. Это было как-то не принято в Кириллове… Вид у него был успокоенный, даже благостный.
– Как съездила? – спросил сосед светски. – Успешно?
– Вполне, – кивнула я. – В университет ездила, восстанавливаться. Буду доучиваться. А то что это за жизнь, без диплома?
– Хорошее дело, – кивнул он, усаживаясь. – А я Варвару к вам в больницу определил. Ты мне как сказала, чтобы ночью не выходить никуда, мы и заперлись, чуть стемнело. А к полуночи я проснулся оттого, что Варя меня за плечо трясёт, говорит, ходил кто-то по участку, и на крыльцо поднимался. И вторую ночь так же провели – то спали вполглаза, то тряслись вдвоём, – он хохотнул невесело. – Я уж и детям сказал, чтобы внуков пока не привозили. Кто бродит-то у нас, а, Настя?
– Не знаю, Иван Ксенофонтович, – качнула я головой. – Но сегодня приедет бригада полицейская из Ростиславля и со всем разберётся. Так что Варвара, отчего в больнице?
– Да сердце у неё прихватило! Мы поутру дошли туда неспешно, а там ваш главный доктор, Семён Маркович, как раскричится – мол, нельзя было ей пешком идти, никаких усилий! Оставляй здесь, капельницы поставим, уколы сделаем… Ну, она и осталась. Хотя ругала меня очень, говорила, помидоры поливать забуду…
Сосед выпил две чашки заваренного мною укрепляющего сбора, повеселел и засобирался домой. Уже в дверях хлопнул себя по лбу:
