Смутившись, я ушла на кухню. Ужас, сколько надо готовить на такое количество народу!
Пока занималась ужином, сформулировала несколько вопросов, которые очень меня интересовали. Вот только надо решить, задавать их при всех, или дождаться уединения с майором?
Впрочем, похоже, что он решил меня не компрометировать, так что одним нам остаться не удастся…
Подходящий момент настал после ужина, когда я заварила и разлила чай. Разговор начал Сергей. Который спросил:
– Анастасия Александровна, я вот смотрю, у вас и чай травяной, и в еду вы какие-то травы добавляли… Это интуитивно, или как?
– Вы имеете в виду, не собираюсь ли я вас отравить? Нет, не планировала. Вообще-то я местная травница, вполне официально, с лицензией. И как раз вчера подала документы на фармацевтический факультет.
– А-а, понятно. Хороший напиток, бодрящий, – дипломатично улыбнулся молодой человек.
– Это очень хорошо, что вы взбодрились. Потому что я буду задавать вопросы, и мне хотелось бы получить на них ответы.
– Спрашивай, Стася, – вздохнул майор.
– Итак, жрун не получил переходную жертву от мелких и средних животных к человеку. Что он предпримет дальше?
– Мы не знаем. Я же говорю, это первый случай. Можно предположить, что он попытается подселиться к человеку, но ослабленному. Скорее всего, пьяному, с которым легко справиться. Ты спрашивала уже, и я после этого посоветовался… с одним старым специалистом. Так вот, Никанор Никанорович считает, что ребёнок не подходит по психотипу, там совсем другое излучение мозга, а старики и больные не годятся твари в качестве носителей. Так что, по его мнению, жрун будет искать здорового взрослого, который плохо соображает.
– И кто такой Никанор Никанорович?
Тут случилось странное: Егоров переглянулся со своей командой и ответил, слегка понизив голос:
– Вот ты приедешь в Ротиславль в следующий раз, и я попробую тебя с ним познакомить. Если он разрешит.
Интересно, это мне показалось, что в слове «он» обе буквы были заглавными?
– Хорошо, – кивнула я. – Тогда следующий вопрос. Получается, что все жители этой части Кириллова в опасности?
– Только те, кто бродит по ночам, – буркнул бритый наголо мужчина, доселе молчавший весь день.
– Всякие бывают обстоятельства. Я вот иной раз ночью травы собираю, врач может идти по срочному вызову, или участковый наш. Как быть-то? Так понимаю, вам не удалось отследить тварь?
– Нет. Слишком много прошло времени.
– А место ритуала смогли вычистить?
– Да.
– Ладно. Так всё-таки, вот вы сейчас уедете, и я останусь тут одна. Соседи у меня – в основном одинокие старики, твари на один зуб. С собаками Виктора Петровича жрун уже справлялся, значит, снова сможет. И как жить?
– Мы хотим попробовать выманить его на живца, – вздохнул майор. – Сиринг как бы несёт на себе его тень, отпечаток, и тварь может выйти на этот запах.
Я открыла было рот… и закрыла его. Мастифа было жалко до чёртиков, но лучше с этой дрянью встретится он, и под охраной бойцов, чем, например, доктор Кауфман, спешащий к больному, или даже пьяный лодочник.
– Сегодня?
– Чем скорее, тем лучше, – Егоров помолчал, поморщился и продолжил. – Между полуночью и часом ночи выпустим пса на улицу, мы выйдем следом…
– А тварь вас не заметит?
– У нас есть некоторые… приспособления. Стася, ну не могу я тебе все детали рассказывать, не имею права!
– Хорошо, – пожала я плечами и мило улыбнулась. – Не рассказывай. У нас ещё четыре часа до полуночи, может быть, вы хотите отдохнуть? В вашем распоряжении гостиная и весь второй этаж, там три свободных комнаты. Правда, в них нет ничего, даже занавесок…
– Ничего, мы вполне сможем устроиться, – Ринат вежливо склонил голову, и вся группа немедленно поднялась.
Заметно было, что формальный командир – Егоров, а вот неформальный лидер, безусловно, Ринат.
– Ну и хорошо, – я повернулась к ним спиной, слыша, как один за другим мужчины уходят.
Собрать тарелки со стола, убрать в холодильник остатки, проверить, остыла ли каша с мясом для Сиринга…
– Ста-ася, – прошептал мне в затылок голос майора; хребет немедленно покрылся мурашками. – Ты так покладиста, что мне дурно делается.
– Ты бы предпочитал, чтобы я спорила и рвалась в бой?
– Нет, конечно, но так тоже страшновато.
– Ну, извини, что выросло, то выросло, – в раковину с грязной посудой полетел пластиковый контейнер; гора тарелок опасно накренилась. – Тебя интересует, не попрусь ли я смотреть, как вы будете ловить тварь? Нет, не попрусь, разве что будет к тому особая необходимость. Ещё вопросы будут?
– Нет-нет! – Егоров поднял ладони, демонстрируя согласие.
– А у меня есть, – развернувшись от раковины, уперлась в бока кулаками. – Что с Афанасьевым?
Челюсти моего любовника захлопнулись с таким лязгом, что я, ей-богу, решила, что это нарочно.
В кухне повисло вязкое молчание. Нарушил его майор.
– Подполковник в госпитале, в отдельной охраняемой палате. Пока в себя не пришёл, поэтому и опросить его возможности не было.
– Не пришёл в себя? – удивилась я. – Прошло больше недели! – и тут же вспомнила собственную аварию и последовавшую за ней кому. – Погоди, а жрун не мог вселиться в него?
– Нет, ты что! Вспомни, ритуал был проведён в ту же ночь, когда Афанасьева ранили.
– Да, действительно…
Я закружила по кухне, пытаясь сложить кусочки картинки в единое целое. Егоров наблюдал за мной… с сочувственным интересом. Или с заинтересованным сочувствием? Чёрт, как сложно-то! Остановившись, я упёрлась в него взглядом:
– Скажи, только честно, может Афанасьев быть кукловодом?
– Может, – не дрогнув, ответил майор. – Он вообще тёмная лошадка. Непонятно, кой чёрт понёс его ночью встречаться с кем бы то ни было в старой церкви, кто и почему его ранил…
– И как он оказался в подвале больницы? – продолжила я. – И почему до сих пор не пришёл в себя?
– Всё так.
– А если тварь и тот, кто держит поводок, оказываются на большом расстоянии, что происходит? Связь остаётся?
– Тут опять же наши предположения – на расстоянии больше километра поводок истончается и перестаёт держать жруна.
– Но не рвётся?
Егоров пожал плечами с таким выражением лица, что я поняла: с вопросами пора заканчивать. Но один-то последний я задам!
– А как действует на поводок текущая вода?
Вот теперь я попала в точку! Остановилась у окна, слепо глядя в него, и стала рассуждать вслух.
