На дно кожаного рюкзачка я сунула несессер с зубной щёткой и прочими необходимыми предметами: мало ли что, вдруг задержусь с ночёвкой? А у меня и тушь для ресниц с собой…
На половине дороги настиг меня телефонный звонок:
– Анастасия Александровна? – поинтересовалось сочное контральто.
– Добрый день, Клара Гургеновна, – ответила я, прижимая машину к обочине, ибо разговор вполне мог затянуться.
– Мы тут продолжили вчерашние изыскания. И кое-что нашли, что, возможно, вас заинтересует.
– В самом деле?
– Да, представьте себе! Обнаружили копию завещания вашего героя.
– Ух ты! – вырвалось у меня. – Можно приехать? Я могу быть у вас через двадцать минут!
Спасибо тебе, неведомый планировщик, разместивший городской архив далеко от центра города, зато прямо на Кирилловском шоссе! Подгоняемая любопытством, я домчалась до Клары Гургеновны, словно стрела из английского лука. Ну, то есть очень быстро…
Завещание, написанное в девятьсот шестнадцатом году, было исключительно подробным. Начиналось оно с разных мелких сумм и подарком, продолжилось солидными деньгами, доставшимися монастырю и приходской церкви. И вот, наконец, основная часть…
– Как странно, – я подняла глаза на архивистку. – Здесь упомянуты только два сына и дочь. А где остальные члены семьи?
Клара Гургеновна засияла победной улыбкой.
– Жена и двое сыновей уехали во Францию.
– В Ниццу лечить чахотку? Вроде не купеческая болезнь.
– Нет, Анастасия Александровна! Уехали они в Бургундию, и там купили дом и виноградник. Остальные должны были за ними последовать, но задержались по двум причинам. Во-первых, сам Паисий Варфоломеевич заболел. У него случились подряд два сердечных приступа, и опасались третьего, фатального. Собственно, поэтому он и переписал завещание. Во-вторых, застопорилась продажа фарфорового завода: покупатель хотел его получить, но желал платить на двадцать процентов меньше, а Татьяна Паисьевна не уступала.
– Господи, как вы это-то выяснили?
– Представьте себе, наша Наточка, – она выразительно кивнула в сторону двери, – нашла папку, в которой хранился дневник некоей П.И., бывшей при Татьяне Паисьевне компаньонкой.
Я рукой нащупала позади себя стул и села.
– И… каким годом заканчивается дневник? – спросила опасливо.
Не очень-то я верю в чудеса…
– Восемнадцатым, – Клара Гургеновна вздохнула. – Последняя запись сообщает, что Т.П….
– То есть, Татьяна Паисьевна?
– Именно! Что Т.П. вышла замуж. «Всё совершилось с неприличной поспешностью и без должных формальностей. Покойный П.В. этого бы не одобрил», – процитировала она. – Получается, что сам купец всё-таки не пережил третьего сердечного приступа, а Татьяне не удалось уехать из-за революционных событий.
– А куда делись ещё два сына Бухвостова?
Госпожа Оганесова лишь развела руками.
– Копию дневника дадите? – жадно спросила я.
– Помилуйте, Анастасия Александровна, там хрупкая бумага и выцветшие чернила! Это нужно обработать, закрепить листы, всё делать с крайней осторожностью!.. Нет, никакого копирования, – жёстко заключила она. – Могу попросить Наточку перепечатать для вас несколько самых интересных страниц. Но это за дополнительную плату, сами понимаете.
– Понимаю, – я даже вздыхать не стала. – Сколько?
Мы сошлись на пяти тысячах рублей за пятнадцать страниц из дневника по выбору самой Клары Гургеновны. Приехать за текстом мне предстояло через три дня.
* * *
По части книжных магазинов областной центр моих ожиданий не обманул. Здесь нашлась даже целая лавка географических карт и атласов, где я за умеренные деньги приобрела сборник подробных карт всей области. В машине раскрыла его на странице Кирилловского района и карандашом обвела границу по ручью, берегу Волги и далее так, как вёл пальцем участковый. Приличный кусок получился.
Ладно, что делаем дальше? Половина первого, обеденное время…
А позвоню-ка я майору Егорову, может, и пообедаем вместе, и поговорим. Мне ведь есть, о чём ему рассказать, так? Правда, значительная часть истории – это не то, что будешь рассказывать среди чужих ушей, но кое-что можно.
Егоров был на месте, моему появлению обрадовался, и обед его явно манил.
Мы встретились в совершенно пустом подвальном ресторанчике рядом с его конторой, и первые минут пятнадцать оба молчали. Наконец нам принесли кофе и мороженое, и я осторожно спросила:
– Ты разговаривать уже можешь?
– Могу. Но у меня осталось… – он взглянул на часы. – Да, всего десять минут. А ты завтра работаешь?
– Нет, теперь в субботу дежурить.
– Может быть, останешься? Вот, держи, – он отцепил от связки два ключа. – Этот от нижней двери, этот – от верхней. Во дворе машину поставь вплотную к старому тополю, тогда моя тоже поместится. Я постараюсь быть как можно раньше. Всё, побежал!
И майор исчез со скоростью звука, оставив меня сидеть с открытым ртом. Я даже согласиться не успела!
За обед, кстати, он не заплатил. Но цены тут невысокие, ладно, с этим справлюсь как-нибудь. Остаётся решить, как провести время до вечера?
А вообще-то… Какого чёрта? Я два месяца только работаю и обустраиваюсь, а жить когда буду? А ведь оказалась я в одном из стариннейших, красивейших и сохраннейших российских городов. Неужели не найду, как развлечься?
И я отправилась в здешний художественный музей.
Это хорошо, что в шесть они закрывались, а то майор так и стоял бы под собственной дверью. Отличная коллекция живописи, практически безлюдно… Уже в половине шестого я вспомнила, что вроде бы в этом музее есть и несколько образцов «татьянинского фарфора», и рысью поскакала на третий этаж. Что сказать? Фарфор был потрясающий, на мой взгляд, не хуже гарднеровского: нежный рисунок, тонкий черепок, изящные формы. Можно понять Татьяну Паисьевну, которой не хотелось это всё бросать или отдавать задарма.
Наконец напольные часы в соседнем зале пробили шесть, и служительница в синем форменном жакете с извиняющейся улыбкой попросила меня на выход.
Дом майора я нашла почти сразу.
Ну, подумаешь, проехала три круга по соседним переулкам. Зато теперь точно знаю, что справа на углу есть большой супермаркет, а на параллельной улице – овощная лавка. В тихом дворе по-прежнему никого не было, я поставила машину, куда велели, вынула сумки из багажника и поднялась на второй этаж. Заглянула в холодильник (яйца, майонез, масло, кусок сыра и пельмени в морозилке) и похвалила себя за предусмотрительность.
К приходу Егорова вода для пасты кипела, а в старой чугунной сковороде тихонько булькал томатный соус с фрикадельками.
