– Душу?
– Я так и сказал. Это синонимы, разве нет?
Международные синтетические языки, к сожалению, за века обрастают трактовками и значениями и теряют первоначальную убогую, но не дающую ошибиться однозначность.
– Синонимы, – согласилась я, чтобы не спорить.
– Так в чем же ваша проблема?
«Вы» и «ты», кстати, даже не синонимы, а одно слово. Просто у нас на Фелице считался правильным более отстраненный перевод.
Я пожала плечами. Сами спросили, так?
– Что такое «Термитник»? В информатории сказано, это разработка вашего народа.
– Термитник?
Пришлось напомнить себе, что в языке левата он наверняка называется как-то иначе.
Что я успела заметить, пока сейф у Нордвелла был открыт?
– Мой напарник сказал, что это ваша секретная военная разработка. Маленькая желтая капсула… – я показал пальцами размер и форму – с такими… как антенны или отростки с обеих сторон. Он сказал, это опасная штука, которая запрещена почти во всех цивилизованных мирах.
Наши хозяева тревожно переглянулись, и младший снова потянулся за «чайником» – высоким узким сосудом из прозрачного пластика.
Значит, хотят углубиться в эту тему…
10. Про планы, паранойю и космос за дверью
По словам левата, разработка была относительно старой, и действительно когда-то секретной. Если, правда, нам правильно удалось ее идентифицировать.
И это была не боевая, а коммуникационная разработка.
Изначально.
А потом ее украли и продали людям. И оказалось, что синтетический симбионт, который самим левата никак не мешал, будучи подсажен в человеческую нервную систему, приобретал повадки паразита и со временем сначала подавлял, а позже полностью вытеснял сознание носителя. Вернее – носителей. Разработка-то коммуникационная, для создания устойчивой многоканальной телепатической связи.
Один термитник мог включать в сеть до шести человек или левата, придавая им возможность мгновенно обмениваться мыслями и образами, ориентироваться относительно друг друга в пространстве, наделял большей физической выносливостью, заставляя эндокринную систему вырабатывать необходимые для этого гормоны. Знания, умения и навыки каждой особи в конгломерации при этом мгновенно становились общим достоянием. Кроме того, симбионт наделял всю конгломерацию единым псевдо-сознанием, позволяющим ставить ей задачи извне.
Но если левата при работе с симбионтом оставались самими собой, а после – имплант спокойно блокировался и далее никак не влиял на жизнь носителя, с людьми все происходило иначе. Сознание подавлялось быстро, в считанные дни. А новое «коллективное» существо столь же быстро нарабатывало свой собственный опыт.
– В чем же выгода? – спросила я.
– Мощная боевая единица на местности. Ее практически невозможно уничтожить полностью. Единица, способная самостоятельно принимать решения и определять приоритеты, обучаемая, не требующая… как это правильно сказать… – особых условий для существования…
– Это если в систему включены опытные бойцы, – поежилась я.
– Мы точно не знаем, что происходит с людьми, включенными в такую систему, – вздохнул старший. – Ваши правительства делают вид, что не пытались изучать эту разработку и не пробовали использовать ее у себя. Но даже я слышал, что такие опыты проводились и проводятся. И сейчас то, что совершенствуют ваши ученые мало похоже на первоначальный вариант. Однако нам интересно, откуда вы знаете о ней и где ее видели?
Где?
Да вот здесь! На борту! Несколько часов назад!
Но вот куда ее утащил Нордвелл? Это вопрос.
– Я принимала участие в одном расследовании, – заученно повторила я. – это связано с торговлей оружием. Образец термитника был среди прочего изъятого арсенала…
Ну да, звучит намного лучше чем «мы тут сперли контейнер с оружием, а в нем случайно оказался ящик с этой гадостью…».
– Лучше бы найти его и обезвредить.
– А его легко обезвредить?
– Только пока в капсуле. Если он активирован, то, насколько я знаю, лишь вместе с носителем. Но то, что вы описали – это и есть капсула.
– А… как?
– Капсулу легко вскрыть. Но вскрытие капсулы это сразу же – ее активация, получение первичных целей, подготовительная настройка. Внутри не сам симбионт, не готовая модель, а микроботы, которые попадают в воздух, на объекты обстановки, а потом уже – через них или непосредственно при вдохе – в организм будущего носителя. Это безопасно, надежно и удобно. Лишние боты через некоторое время самоуничтожаются. Те, которые добрались до носителя, развиваются. Воссоздают первичные образцы и встраиваются в нервную систему. Для нас – неопасно. Я говорил, после того как необходимость в этом устройстве отпадает, мы можем просто его игнорировать. Вы по каким-то причинам не можете. Для вас, судя по нашим данным – это смертельно опасно. А вот капсулу уничтожить трудно… термоядерная реакция, сверхвысокое давление, излучения некоторых типов… но тут важна длительность воздействия.
– То есть, вариант с мусоросжигателем не пройдет?
Мне стало понятно, почему Нордвелл сбежал с «Регины»: на борту он от капсулы бы не избавился.
– Нет.
– А просто выкинуть в пространство?
– В вакууме включится режим «прилипалы», она поведет себя, как любой другой информационный пакет: прицепится к ближайшему лайнеру, идущему в нужном ей направлении и в конце концов вернется к прописанному адресату.
Возможно это выход… но вот, кто адресат? И знает ли Нордвелл такие детали?
– Понятно. Я поговорю с капитаном. До Минотавра почти неделя, что-нибудь придумаем.
– А я попробую расспросить нашего Мозеса поподробней. Вдруг он и вправду не при чем… – Наставник Маер все еще не верил, что их затея с переселением вот-вот провалится. Ведь они питали столько надежд и так долго готовились к этому полету.
– Не стоит. – Старший левата разлил нам последний чай. – Если он – и есть злодей, он волей-неволей вас заподозрит.
– Да, – поспешила я согласиться с иномирянином, – не надо. Лучше держитесь пока от него подальше и никому ничего не говорите.
– Но приаля-то я должен предупредить…
– а этот ваш приаль, это же он больше всего настаивал на перелете. Вдруг он решит напрямую спросить у Мозеса? И как думаете, чем это кончится?
Наставник оказался человеком разумным. Нахмурился, но кивнул.
Капитан был высоким седеющим брюнетом, не толстым, но крепким.
Помощник провел меня в секцию экипажа, стоило намекнуть, что возможно, на борту совершается незаконная сделка. Меня проводили в небольшой полукруглый зал с мягкими напольными креслами, обтянутыми материалом под коричневую кожу и живыми цветами. В центре зала слабо переливался погасшими углями голографер бортового терминала: если задействовать сетку с общим подключением, можно посмотреть какой-нибудь фильм или поиграть.
