— Нет, — твердо ответила Эмма. — Если она твой друг, то было бы непростительно проявить к ней неуважение.
— Не знаю, как объяснить тебе наши с Сереной отношения… Близкими друзьями мы никогда не были.
Но Эмма была намерена вести себя любезно с бывшей возлюбленной мужа. Она — жена Эйдриана, женщина благородного происхождения. Она — победительница и поэтому проявит сочувствие и снисходительность. Но очень-очень вежливо даст понять, что Эйдриан ее навеки.
Этот совет она дала сама себе и повторила через час, когда, собираясь спуститься к ужину, встретила Гермию в коридоре.
Гермия была разодета для торжественного приема: тюрбан из крепа с павлиньим пером, золотое вечернее платье с кремовыми кружевными оборками, с пухлого плеча свисала тонкая газовая шаль.
— Как я выгляжу? — спросила она. — Скажите честно.
— За столом все будут смотреть исключительно на вас, — заверила ее Эмма.
— Хм! Я только что узнала от экономки, что Серена — умопомрачительная красавица. Я, разумеется, не поверила, потому что экономки редко говорят правду.
Эмма промолчала. Ее наряд, как обычно, был прост. Платье из светло-коричневого атласа с длинными рукавами и шелковой оборкой с цветочным рисунком по подолу.
— Умопомрачительная или нет, — ответила она Термин, — но будет непростительно, если мы придем позже ее.
Когда они подошли к столовой, Гермия замедлила шаг и сказала:
— Она ждала почти десять лет.
— Знаю, — ответила Эмма.
— Возможно, больше она никого не заинтересовала, — добавила Гермия из чувства солидарности с Эммой.
Эмма подавила улыбку.
— Гермия, в прямолинейности вам не откажешь.
— В определенном возрасте делаешься знатоком человеческой натуры, — с обезоруживающей улыбкой ответила Гермия. — Не побоюсь предположить, что эта Серена злобная особа.
— Не может быть! — рассмеялась Эмма. На предсказания Гермии стоило полагаться не больше, чем на гадания ярмарочной цыганки.
— Те из нас, кто наделен красотой, должны развивать силу характера.
— О чем разговор? Не обо мне ли речь? — спросил Одем, подойдя к дамам и предложив каждой руку. — Силу чего?
А Гермия продолжала гнуть свою линию:
— Думаю, что там присутствуют мелочность, безвкусица и скорее всего эгоизм.
Одем ничего не понял.
— Очевидно, вы говорили не обо мне.
Из отцовского кабинета появился Эйдриан, серьезный, в темном фраке, который очень ему шел.
— Вы готовы? Я умираю от голода.
Эмма с нескрываемым удовольствием оглядела мужа.
— Разве мы не ждем нашу гостью?
Эйдриан коснулся ее щеки легким поцелуем.
— Серену? Она прислала сказать, что опаздывает.
— Что я говорила? — Гермия удовлетворенно качнула головой в тюрбане. — Вот показатель пренебрежительного отношения.
На обед подали суп из бычьих хвостов, жареного фазана и баранью ногу. Еда была безупречно сервирована на белоснежной скатерти. Эмма, конечно, не могла не отметить, как вкусно приготовлены блюда, но с тем же успехом съела бы мел. Она понимала, что ведет себя недостойно, поддавшись пророчествам Гермии о Серене.
Леди Серена опоздала почти на час. Когда же, наконец, прибыла, то все в столовой — включая шестерых вышколенных лакеев — молча подняли головы и посмотрели на дверь.
— Театральный выход, — хмыкнула Гермия. — Все продумано до минуты.
Театральный выход? Серене это более чем удалось! Она стремительно вошла в зал — высокая, статная брюнетка с черными глазами и с зажигательным смехом женщины, сознающей свою красоту. Внимание всех присутствующих в столовой было приковано к ней.
— Голиаф! — с восторгом пронзительно выкрикнула она, когда Эйдриан поднялся, чтобы встретить ее.
Эмма не успела произнести что-то колкое, вроде «Я рада, что вы пришли и присоединитесь к десерту», как Серена пронеслась вперед и хлопнула Эйдриана по спине с такой силой, что любой другой свалился бы под стол.
Он же только кашлянул и удивленно поднял бровь.
— Я, вероятно, это заслужил.
— Ты заслужил в десять раз больше! — громогласно заявила Серена и окинула взглядом сидящих за столом. — Прошу прощения за то, что мы опоздали. Эту адскую леди необходимо было привести в порядок, да и викарию пришлось переодеться. — Она смотрела уже не на Эйдриана, а на Эмму, причем смотрела с изумлением.
— Не может быть… Так это и есть твоя жена?
Эйдриан рассмеялся:
— Да, это моя жена.
Гермия едва не уронила фужер с вином. Эмме удалось, не дрогнув, поставить свой фужер рядом с тарелкой. Где в ее учебнике по этикету описан подобный казус?
— Да, я его жена, и я очень рада познакомиться…
— Вот уж не ожидала! — весьма не изящно засмеялась, а вернее загоготала Серена. — Эйдриан, она для тебя слишком хороша. Во-первых, она крошечная, как росинка, а во-вторых — воспитанная. Она что, была пленницей в твоем гареме?
Он скрестил руки на груди.
— Как ты догадалась? А для тебя у меня припасена парочка пиратов.
Серена игриво ткнула его в бок.
— Мне пират не нужен. У меня есть викарий.
— Это кто? — спросил он с иронической улыбкой. — Еще одна лошадь?
— Он мой жених. Вообще-то если твоя жена не сочтет, что я покушаюсь на ее лавры, то мы с ним хотели объявить здесь сегодня вечером о нашей помолвке и обсудить благотворительные планы по сбору денег для сельской школы. — Она сделала запоздалый реверанс в сторону Эммы. — А если серьезно, леди Вулвертон, то я приветствую вас от имени прихода. Надеюсь, что мы с вами станем друзьями и будем вместе трудиться на пользу Скарфилда.
У Эммы на глаза навернулись слезы. Непозволительная чувствительность, с которой она мгновенно справилась. Быть любимой достойным человеком и помогать бедным… Это то, о чем можно только мечтать. И плюс еще подарок судьбы: у нее нет соперницы в любви.
Конечно, обязательства перед своей лондонской академией у нее остались, но от переезда в деревню выиграют все. Что касается беспокойства о семье Боскасл, то ей от этого никуда не деться.
Но… здесь она тоже нужна. Герцогу необходим сын. Флоренс необходим муж. А Седрику — жена. Так что забот у нее будет полон рот.
За поданным десертом — компотом из груш и сыром — вечер продолжался весело и приятно. Выпили также мозельского и бордо в честь радостных событий. Вскоре после Серены появился викарий, попросив прощения за опоздание, в котором снова оказалась повинна адская леди. Одем выразил глубокое сожаление по поводу здоровья этой достойной дамы, но Гермия вовремя его прервала, ткнув локтем и объяснив, что адская леди — лошадь, а не женщина.
