Разумеется, ни о какой романтике речи не идет. Ведьма заключила с демоном договор и теперь подпитывает его, сама этого не замечая. Но существует и обратная сторона, как и в моем случае — Ченгер должен в некоторой степени защищать ведьму, не переходя, само собой, разумных границ.
Такие истории дурно кончаются, но только те, которые получили огласку. Большинство таких ведьм прекрасно живут, не особо выделяясь среди других людей, и тихо умирают, когда сущность, с которой заключен контракт, выжимает из человека последние соки. Просто в памяти людской остаются самые громкие и кровавые случаи, но на деле — это исключение из правил.
— Ваша милость, клятва, — снова напомнил о себе Курт.
Я мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Вот так бы не стал брать с собой священника и просто начал действовать, не оглядываясь ни на кого. И получил бы в итоге славу одержимого, который резко сошел с ума и в одну ночь устроил прорыв на собственной земле ради мифического поиска не менее мифического двойника. Даже в мире, насквозь пропитанном магией, мало кто поверил бы мне на слово.
Без споров я взял кинжал у Густава и, обхватив лезвие ладонью, дернул рукой. Сквозь зубы ругаясь, я сжал кулак и отвел его в сторону, чтобы кровь не испачкала гончую. Она и без того возбужденно задергала носом.
— Я, Киррэл Шварцмаркт по прозвищу «Чертополох», барон Чернотопья, клянусь своей силой, что не стану причинять вреда жителям Чернотопья, если они соблюдают мои законы, и также не стану натравливать на них демонов, которых призову.
— Свидетельствую, — кивнул клирик с явным облегчением.
Оставлять пролитую кровь я не собирался, но Ченгер меня опередил: демон сам сжег ее вместе с той, что осталась на кинжале.
Замотав руку поданным Густавом бинтом, я кивнул удовлетворенному клирику и направил гончую обратно к поместью.
— Ченгер, вернись туда, где видели двойника, и найди мне что-нибудь, что могло бы помочь в поисках, — распорядился я, не упоминая, куда именно отправляю своего демона.
Секрет Катрионы мне раскрывать не с руки. Одно дело — одержимый демонолог, другое — целое баронство, где процветает запрещенная магия. Если с первым окружающим придется смириться, второе вызовет серьезные проблемы.
— Брат Курт.
— Я начну, как только мы вернемся, ваша милость, — кивнул клирик.
— Хорошо, — сказал я, — гончая останется с вами на случай необходимости. Она сыта, и кормить ее не потребуется. Управлять ей вы можете без моего вмешательства, но помните, что это тоже живое существо и ее лучше не злить.
— Разумное уточнение, — прокомментировал Курт, сохраняя полную невозмутимость, будто ездить верхом на таких зверушках для него столь же привычно, как сморкаться по утрам.
— Тогда больше никого из вас не задерживаю, — кивнул я и приказал своей гончей нестись в сторону дома.
Мне предстояло заключить несколько сделок с демонами, а ведь впереди еще этот проклятый прием у Блэкландов.
Как же все не к месту, черт возьми.
* * *
Поместье барона Чернотопья.
Дия открыла глаза и, не откидывая одеяла, потянулась. Предоставленная Киррэлом спальня вполне соответствовала статусу Гриммен, и девушка откровенно наслаждалась ситуацией. Все же в Фолкбурге она не могла столь вольно себя вести и заводить слуг — слишком многое происходило в лабораториях и вокруг лавки, чтобы допускать туда посторонних.
А здесь, в поместье Шварцмаркта, Дия стала той, кем ей положено быть — баронессой. Это было приятно, почувствовать себя на своем законном месте, а не ютиться в маленькой комнате, боясь, что собственные слуги сдадут тебя первому же попавшемуся сотруднику ордена или брату Райога.
Медленно выбравшись из-под одеяла, девушка нащупала мягкие тапочки, оставленные вчера служанкой. Выкрашенный в веселый розовый цвет мех приятно обхватил ступни, и Дия подошла к окну.
Солнце уже взошло, и теперь дочь Меридии могла наблюдать за городком, который принадлежал ее другу. По одному взгляду было ясно, что Чернотопье — очень маленькое и бедное баронство. Даже в замке, где она росла, все было пропитано магией, и ее следы наблюдались как в быту крестьян, так и в жизни хозяев. Здесь же был мир, далекий от чародейства и волшебства.
Механический ручной труд, тягловые животные, простые и дешевые ткани на людях. Зато внутренний двор, который можно было рассмотреть из окна предоставленной баронессе комнаты, производил приятное впечатление. Очаровательно постриженные кусты, рассаженные человеком со вкусом, распустили яркие бутоны цветов, дорожки между ними просыпаны мелким камнем. Белеет беседка чуть поодаль от забора, ограничивающего территорию поместья.
Уютный и тихий мир, здесь вполне можно было бы растить детей, заботиться о подданных и жить в свое удовольствие. Судя по рассказам Киррэла, его предки именно так и делали — просто наслаждались своим положением и вели размеренную праздную жизнь без тревог и забот.
И Дия Гриммен прекрасно понимала их выбор.
По одной из дорожек прошел молодой мужчина в светлой рубашке и темных штанах. За ним семенила одна из служанок поместья, чернокнижница присмотрелась к направляющемуся в беседку человеку и кивнула сама себе. Вот ты каков, Марк Вайссерманн.
Со второго этажа были не очень хорошо заметны детали, но общее впечатление он произвел положительное. Несмотря на отсутствие горы мышц, как у Киррэла, Марк явно был ловок, гибок и силен. В магическом плане, конечно, посредственность, но так разве это главное?
Глубоко вдохнув, Дия вновь предалась волне настроения и решительно направилась к гардеробу. Конечно, ее платья вряд ли подойдут для приема у Блэкландов, да и она сама давно не следила за аристократической модой, но нужно ведь произвести впечатление на молодого барона!
Никаких особых целей девушка не преследовала, ей просто хотелось показать себя во всей красе и увидеть положенное ей по праву восхищение. С Киррэлом такого не было, их союз был скорее средством выживания, и рисоваться перед Шварцмарктом Гриммен даже не пыталась. А вот Вайссерманн отлично подходил на подобную роль восхищенного зрителя. Ни к чему не обязывающий флирт потому так и называется, что ни к чему не обязывает, но разве это повод отказываться от игры?
Развешанные в глубокой гардеробной платья были тщательнейшим образом осмотрены, и настроение баронессы резко опустилось на дно. Надеть было решительно нечего!.. Если в королевском Фолкбурге Гриммен могла себе позволить явиться в свет в каком угодно виде, ее бы все равно воспринимали именно как баронессу, то предстать перед другим аристократом в платьях, которые у нее были — равноценно признанию в полной нищете.
Вздохнув, Дия все же выбрала для себя наряд и уже собралась его надеть, как вспомнила, что теперь за ней есть кому поухаживать. Дернув за шнурок, девушка дождалась, когда в ее покои заглянет служанка, и приказала ей помочь с утренним туалетом и одеждой.
