Никлас снимает с пальца свое серебряное кольцо и волчком закручивает его на столе:
– Наверное, он нищий.
Джейси кривит губы:
– Нельзя так говорить. Если у человека не было денег на доведывание, это еще не означает, что он преступник.
Никлас хватает свое кольцо и снова надевает его на палец:
– Я ничего такого не говорил. Но скорее всего, он имел магические задатки, но не проходил через доведывание. Иначе как бы он смог использовать магию, с которой он не был сопряжен?
Я неловко ерзаю на своем стуле.
– Логично. – Тэйлон берет бумагу и, щурясь, смотрит на нее, словно ожидая, что там появятся новые слова. Слова похвалы за верную догадку.
– Думаю, мы сможем узнать что-то наверняка только после того, как проведем расследование, – говорит Брэм.
Тесса достает из ларца мешочек с костями и протягивает его мне:
– По-моему, логично было бы начать с гадания на костях.
Я вопросительно поднимаю брови:
– Почему ты думаешь, что надо провести гадание о настоящем? Что такого тут можно увидеть, что могло бы нам помочь?
Тесса пожимает плечами:
– Надо полагать, эти кости нам даны неспроста, и, поскольку их не надо ни сращивать, ни ломать, тут нечего делать ни мне, ни Брэму. Никлас уже помог нам открыть ларец, так что вряд ли они предназначены для него. – Она переводит взгляд на Джейси и Тэйлона. – Мешальщица и Хранитель нам пока тоже не нужны. Значит, остаешься ты. Мы можем допросить арестанта, а ты проведешь гадание, чтобы узнать, правду он говорит или нет.
– Ты хочешь сейчас пойти в тюрьму? – спрашиваю я. – Хочешь, чтобы туда отправились мы все?
Тесса склоняет голову набок:
– Ну мы ведь должны работать вместе.
Мои секреты жгут меня, метка мастерства на моей руке ощутимо пульсирует. Я думаю о том задании, которое Кира дала мне на днях. Вспоминаю, как меня душила паника, когда я не могла определить, к чему относится мое видение – к прошлому, настоящему или будущему. Но сейчас речь идет не о меню. А о человеческой жизни.
Остальные смотрят на меня, ожидая моего ответа. Я не могу постоянно избегать проведения гаданий на костях у них на глазах. Однако я, кажется, могу использовать более действенные инструменты.
– У меня нет принадлежностей, которые мне понадобятся, чтобы погадать, – говорю я. – Мне надо зайти в учебное крыло.
– Тогда идем, – отзывается Джейси, встав и собрав разложенные на столе документы.
Остальные тоже встают. Тэйлон потягивается, Никлас кладет костяной ларец обратно в деревянный.
Я качаю головой:
– Вам всем незачем туда идти. Я возьму то, что мне необходимо, и встречусь с вами внизу.
Я отхожу, прежде чем кто-то из них успевает возразить. И, только выйдя из библиотеки, обнаруживаю, что Брэм последовал за мной. Увидев его, я вздрагиваю.
– Я подумал, что тебе может понадобиться помощь, – поясняет он.
Меня наполняет чувство благодарности, но оно тут же сменяется нервозностью. Может, он ждет, что я попытаюсь обойти правила или даже нарушить их? Одно дело – молчать, что он видел несколько месяцев назад, другое – захочет ли он хранить мои секреты, если увидит, что я нарушила правила опять?
Я гоню эту мысль прочь. Брэм уже знает столько, что мог бы легко утопить меня, если бы он того захотел.
– Это очень мило с твоей стороны, – говорю я. – Спасибо.
Мое сердце начинает биться чаще, когда мы доходим до учебного крыла и я отворяю дверь одного из кабинетов, предназначенных для обучения гаданию на костях. Но Наставницы Киры тут нет. Я вздыхаю с облегчением. И быстро беру огниво, немного благовония и кусок бархата.
Затем, повернувшись к Брэму, показываю кивком на узкий стол в дальней части комнаты, на котором стоит несколько каменных чаш.
– Ты не мог бы прихватить одну из них? – Надеюсь, он не заметил, как дрогнул мой голос или как я отвела глаза.
Наставница Кира еще не учила меня гадать с использованием огня, поскольку такая техника преподается более продвинутым ученикам, но мне уже известно, как это делать, поскольку не так давно меня этому научила мать.
Я думаю о том отчаянии, которое звучало в ее голосе, когда она предложила учить меня: «Уча тебя, я пойду против правил». Но она все равно стала учить, рискуя всем, чтобы меня защитить.
Брэм, не колеблясь, берет со стола одну из тяжелых чаш. Я прикусываю щеку, наблюдая за ним. Остается надеяться, что никому из моих друзей невдомек, что мне пока не должно быть известно, как гадать на костях с применением огня. Но раз сама я так мало знаю о деталях их учебных программ, можно предположить, что и они ничего не ведают о тонкостях того ремесла, которому учусь я. Но когда я начинаю думать, насколько безоглядно я положилась на Брэма, меня охватывает беспокойство. Почему он последовал за мной, хотя я его об этом не просила?
– Почему ты помогаешь мне? – Я произношу эти слова слишком резко, не так, как мне хотелось. И на миг на его лице отражается раздражение:
– Э-э… не стоит благодарности.
Я вздыхаю. Как бы мне хотелось найти способ сломать барьеры, разделяющие нас. Устранить разрыв между тем, что знаю я, и тем, что знает он. Тогда я хотя бы смогла проверить мои чувства и понять, истинны ли они или же это всего лишь отголосок той жизни, которую я не прожила.
– Просто, по-моему, ты не из тех людей, которые стали бы оказывать помощь, не имея на то причин.
Он вздрагивает – это движение чуть заметно, почти неразличимо, но я настолько хорошо знаю все его повадки, что сразу же понимаю, что задела его.
– Прости, – говорю я. – Я не это имела в виду.
– Ничего. Ведь ты меня совсем не знаешь.
Теперь вздрагиваю я.
Так было и на другом моем пути – между нами имелось напряжение, пока мы наконец не смогли понять друг друга. Я роюсь в памяти, пытаясь отыскать тот момент, который изменил все. Может быть, я могу использовать то, что мне известно о другом моем пути, чтобы наладить взаимопонимание с Брэмом сейчас?
– Ты помнишь, как к пристани Мидвуда причалила плавучая тюрьма, когда мы были детьми? – Этот вопрос, похоже, застает его врасплох, и он перекладывает чашу из одной руки в другую.
– Да, помню, – настороженно отвечает он. – А что?
Я начинаю нервничать еще больше. Это будет труднее, чем я ожидала.
– Тогда я была несправедлива к тебе. Тот арестант напугал меня, и… – запинаясь, я произношу те самые слова, которые сказала ему на другом моем пути: – Я испугалась и поспешила сделать выводы. Прости меня.
Он бросает на меня странный взгляд:
– Не беспокойся об этом. Все уже прощено.
