– Но, Саския, это же испытание. И его суть состоит в том, чтобы проверить, примем ли мы такое же решение, как они. А они признали бы его виновным.
– Что в его поступке плохого? – Я слышу раздражение, звучащее в моем голосе, и ничего не могу с этим поделать. – Он спас жизнь ребенка. Неужели за это мы отправим его гнить заживо на Острове Клыков?
Тесса ходит туда-сюда перед возвышением.
– Но ведь он, похоже, делал это не только тогда, не один раз. У него двусторонняя метка мастерства.
– Возможно, это вообще ничего не значит, – парирую я.
– При данных обстоятельствах это нельзя не принимать в расчет, – возражает Никлас. – Я сопряжен с магией Инструментов, и, если бы меня обвинили в том, что я строил здание и моя метка мастерства это бы подтвердила, то…
Я резко поворачиваюсь к нему:
– Ты молчал всю неделю, а теперь, когда на кону стоит жизнь человека, тебе вдруг захотелось поговорить?
Никлас вскидывает руки, повернув их ладонями вперед:
– Я просто пытаюсь помочь.
– Саския, – в голосе Тессы слышится укор, но ее пальцы ласково сжимают мои. Я делаю глубокий вдох, пытаясь обуздать свой гнев. Она поворачивается к Брэму: – Ты еще почти ничего не сказал. Каково твое мнение?
Брэм зарывается рукой в свои волосы.
– У Костоломов нет подразделения на какие-то узкие области магии – мы все сопряжены с магией ломания костей – так что, возможно, у меня нет права высказывать мнение по такому вопросу. Тут все неоднозначно. Я согласен с Саскией, что это несправедливо, но я, как и все остальные, считаю, что Дженсен нарушил закон.
– У него были на это веские причины, – говорю я и по очереди смотрю на каждого. – Разве для вас это не имеет значения?
– Нас не просили решать, имелись ли у него веские причины, – тихо возражает Джейси. – Нас попросили решить, виновен он или нет.
Мне становится еще больше не по себе. Если члены моей команды считают, что Дженсен заслуживает кары, они бы сочли, что кары заслуживаю и я. Если они увидят мою метку мастерства, станут ли они вообще слушать меня или осудят сразу? Примут ли они во внимание, что моя мать научила меня гадать на костях лишь затем, чтобы спасти мою жизнь? Что мой магический дар мог развиваться свободно, потому что через обряд сопряжения с магией я смогла пройти только после прибытия в Замок Слоновой Кости? Или же, увидев три угла мой метки, они тут же назовут меня преступницей?
В последние несколько недель я позволяла себе воображать, будто смогу завести тут новых друзей. Союзников. Что со временем я смогу все им рассказать, и они поддержат меня. Но я ошибалась.
Внутри меня разверзается бездна, и душу мою охватывает беспросветная печаль. У меня нет ничего. И никого.
– Что ж, ладно, – говорю я. – Если все вы согласны, то я не буду вам мешать.
– Саския… – начинает Брэм, но я жестом останавливаю его. И поворачиваюсь к Джейси.
– Скажи Верховному Совету, что мы вынесли решение.
Глава двенадцатая
Следующие несколько дней проходят как в тумане.
Замок Слоновой Кости опять полон учеников. Первый этап костяных игр завершен, и все группы вернулись в столицу.
Никому из них не пришлось пройти через такое жестокое испытание, какое выпало нам.
Я слышу их разговоры об играх в коридорах во время перерывов между учебными сеансами, в трапезной во время еды – одной команде надо было преодолеть полосу препятствий, другой – совместными усилиями перебраться через пропасть, третьей – отыскать путь из огромного лабиринта, сложенного из костей. Насколько я могу понять, ни одной из остальных команд не довелось делать нечто такое, что имело бы долговременные последствия. Большинство учеников явно пребывают в прекрасном расположении духа, как будто, пройдя через испытания, они обрели бо́льшую уверенность в своих силах. Меня же гложет предчувствие беды, я словно погрузилась во мглу. Верховный Совет приговорил Дженсена к пятнадцати годам на Острове Клыков. Все детство Боу пройдет без него. Мне становится плохо всякий раз, когда я думаю об этом деле.
И я точно знаю – мое будущее будет ничуть не лучше. Я словно нахожусь внутри видения, вызванного гаданием на костях, и вижу перед собой два пути, одинаково безотрадных – либо меня убивает Лэтам, как в моих ночных кошмарах, либо моя жизнь заканчивается на Острове Клыков, где я буду заключена после того, как меня разоблачат.
Вот бы послушать сейчас какой-нибудь здравый совет моей матушки, ощутить пожатие руки бабули, выслушать одну из историй, которые мне, бывало, рассказывал отец и после которых все вставало на свои места.
Но они все мертвы.
Меня снедает тоска по дому, но, даже окажись я сейчас в Мидвуде, это бы все равно ничего не изменило. После смерти моего дедушки я часто приходила в Лес Мертвых и находила утешение, стоя у подножия нашего семейного дерева. Но теперь, когда Лэтам украл у меня и кости матушки, и кости бабули, это только причинило бы мне боль, напомнив, что моя связь с ними оборвалась. Разве что…
У меня все-таки есть одна кость, оставшаяся от бабули, – та, которая была сломана, а затем сращена и о которой я после прибытия сюда старалась не вспоминать. Изучая мой альтернативный путь, я не смогу увидеть ни отца, ни бабушку – ведь, когда эта кость сломалась, они оба были уже мертвы. Но я могла бы увидеть мою мать. И наконец поискать зацепки, которые, возможно, приведут меня к Лэтаму. К тому же теперь, когда я научилась более точно перемещаться во времени, мне, возможно, удастся сделать так, чтобы избежать тех моментов другой моей жизни, где фигурирует Брэм. Дополнительная практика мне не помешает, может статься, она способна помочь мне научиться различать, что именно я вижу: прошлое, настоящее или будущее.
Острое чувство одиночества придает мне мужества. Я достаю кость и сажусь на кровати, скрестив ноги.
Затем закрываю глаза и касаюсь кости одним пальцем. Вот приходит знакомое тянущее ощущение внизу живота, и меня затягивает в видение, кажущееся мне таким реальным, таким родным. Это все равно что надеть любимый свитер и убедиться, что он и сейчас именно такой, каким я его помню.
Я вижу лицо матушки, глядящей на меня, когда я вошла в Кущу, чтобы она провела доведывание. Пытаюсь всмотреться в нее, думаю, как в ее глазах отражаются огоньки свечей. Затем гляжу, как она накинула на мои плечи свой красный шелковый плащ перед тем, как я отплыла в Замок Слоновой Кости, как она взяла меня за руку и коснулась пальцами метки на моем большом пальце, похожей формой на лепесток цветка. Я не задерживаюсь на моих резких ответах, радуясь тому, что была такая реальность, в которой она знала, как сильно я ее люблю.
В Замке Слоновой Кости я особенно внимательно изучаю все, что связано с учебными сеансами, которые давал мне Лэтам. Разглядываю каждый дюйм его кабинета, надеясь отыскать нечто такое, что подскажет мне, где его надо искать. И остаюсь в видении так долго, как только могу.
