Тесса становится рядом со мной и кладет руку на борт.
– Думаю, нам нужно посвятить в наш план Брэма, – тихо говорит она.
– О чем ты? У нас же нет никакого плана.
Она толкает меня плечом:
– Верно подмечено. Давай попросим Брэма придумать его.
Я невольно смеюсь. От непринужденного оптимизма Тессы мне становится легче на душе.
Мне хочется, чтобы было возможно отказаться от моей ненависти к Лэтаму, от моих планов мщения, и просто жить дальше. Чтобы моя жажда мести не была такой жгучей и не позволила мне прежде, чем причинить вред ему, испепелить меня саму. Но я не могу отказаться от нее. Мне надо найти и вернуть кости матушки и кости бабули. И Лэтам должен заплатить за их смерть. К тому же, даже если бы я и могла отказаться от моих планов, Лэтам никогда не откажется от своих. Он не остановится, пока не убьет меня.
А значит, и я не остановлюсь, пока на убью его.
Но я не должна впутывать в это дело Брэма. Будет лучше, если Лэтам продолжит считать, что красная метка любви на моем запястье никак не связана с ним, что в этой реальности я влюблена в кого-то другого и Брэм тут ни при чем. Если я не смогу спастись сама, то пусть я спасу хотя бы его.
– А я думаю, что чем меньше людей будут знать, что у нас на уме, тем лучше, – говорю я. – Нам двоим и так будет нелегко, ведь придется каким-то образом найти способ избавиться от Расмуса.
– Как раз в этом нам и может помочь Брэм.
– Помочь в чем?
Мы обе оборачиваемся и видим, что Брэм стоит рядом.
Я качаю головой:
– Ни в чем.
А Тесса в тот же момент отвечает:
– В устройстве одной небольшой вылазки, когда мы попадем в Лейден.
Брэм смотрит то на нее, то на меня. Затем подается вперед и оказывается так близко, что я ощущаю запах его мыла.
– Это как-то связано с Лэтамом?
Тесса пристально глядит на меня, склонив голову набок, округлив глаза и словно говоря: «Скажи ему».
– Да, – говорю я. Нет смысла это отрицать. Ведь Брэм как-никак был рядом, когда я обнаружила магическую книгу, которую оставил Лэтам. И перед тем, как отбыть из Мидвуда, он обещал мне помочь.
Тесса тихо рассказывает ему детали, и, поскольку сейчас его внимание целиком сосредоточено на ней, я могу спокойно разглядывать его, не опасаясь, что он заметит мой интерес. Его волосы разлохмачены от ветра, и на нижней челюсти виднеется едва различимый намек на щетину. И то, и другое только добавляет ему привлекательности. Между бровями появляется складка, когда Тесса сообщает ему о наших планах отыскать Эвелину.
– Расмус может этому помешать, – тихо замечает Брэм.
– Да, – отвечаю я, радуясь тому, что он согласен со мной. – Об этом я и говорю.
– Я уже все продумала, – говорит Тесса. – У меня есть идея.
Брэм скептически смотрит на нее:
– Думаешь, тебе удастся обманом заставить Гвардейца не выполнить свой долг?
– Просто выслушай меня до конца. – Она поворачивается ко мне: – Расмус обязан защищать тебя от Лэтама и не давать тебе отправляться на его поиски. Верно?
– Да.
– Но Нора пообещала, что ты почти не будешь его замечать. Значит, можно предположить, что у него есть приказ не мешать тебе учиться. А также развлекаться. А также твоим… – Она отводит глаза. – Твоим отношениям с парнями.
– Тесса, – мой голос тих и полон предостережения.
– Я просто хочу сказать, что тебе было бы легче улизнуть из-под его присмотра, если бы он подумал, что ты хочешь уединиться с Брэмом.
Брэм откашливается:
– Она права.
Меня бросает в жар, я открываю рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрываю его.
Брэм трет затылок. Переминается с ноги на ногу. Ему явно так же неловко, как и мне, но взгляд его становится отстраненным, в глазах появляется блеск, как будто слова Тессы высекли в нем какую-то искру и от этой искры вспыхнул огонь. Он начинает ходить взад и вперед вдоль борта.
– Это будет нелегко, но это может сработать. Если Расмус будет считать, будто он знает твои планы и мысли, это, вероятно, ослабит его бдительность. Особенно если ты улизнешь не одна, а в сопровождении другого Костолома.
Тесса не понимает, к чему это может привести.
Я так долго гадала на сращенной кости моей бабули. Погружалась в созерцание другого моего пути. Тосковала по реальности, которой не существует. Не знаю, выдержит ли мое и без того уже раненое сердце, если Брэм сделает вид, будто он питает ко мне интерес, в то время как на самом деле никакого интереса у него нет. Это может сломать меня.
– Брэм, нет. Ты не обязан…
Его пальцы сжимают мой локоть.
– Я же сказал, что помогу тебе отыскать Лэтама. И я готов на все, чтобы сдержать слово. Даже на это.
«Даже на это». Эти слова отдаются в моей голове, как изготовленная с помощью магии костей стрела, что ранит, но не замедляет свой полет и не теряет своей поражающей силы.
Даже на это. Даже на это. Даже на это.
Глава тринадцатая
Даже Лэтам не смог бы придумать лучшего способа помучить меня.
Как только я нехотя согласилась принять план Тессы, она помахала рукой, показывая то на Брэма, то на меня, и изрекла:
– Вы должны начать вести себя так, будто между вами что-то есть. Надо, чтобы Расмус привык к этой мысли до того, как мы прибудем в Лейден.
И теперь мы с Брэмом сидим на палубе отдельно от остальных, склонившись друг к другу с таким видом, будто мы заняты интимным разговором, хотя это абсолютно не так.
– Из этого ничего не выйдет, – тихо говорю я. Я повернута к Расмусу спиной и потому не пытаюсь маскировать свое беспокойство, но Брэм сидит к нему лицом и вынужден изображать нежность. Он дарит мне ласковую улыбку.
– Если продолжать так и дальше, это сработает, – говорит он тоном, совершенно не вяжущимся с нежным выражением его лица.
– Брэм…
– Это благодаря твоей матушке я переехал в Мидвуд, – перебивает меня он. – Она говорила тебе об этом?
Я чувствую ком в горле. Потому что, хотя я и знаю, о чем он толкует, мне об этом сказала не моя мать. Она редко признавалась в своих добрых делах, и только после ее смерти я узнала, скольким людям она помогла, изменив их жизнь к лучшему.
– Нет, – сдавленно отвечаю я. – Не говорила.
– Она спасла меня, когда мне было очень тяжело. И самое малое, что я могу сделать – это помочь тебе вернуть ее кости в Мидвуд, где они должны находиться. Это мой долг перед ней. А что до Лэтама… – На его челюсти начинают ходить желваки. – Мне бы ничего так не хотелось, как заставить его страдать за то, что он сотворил.
