– Кто вы? Зачем вы приплыли сюда?
Я знала, что ее дружелюбие не могло не быть напускным.
– Я дочь Деллы Холт, – отвечаю я. – Лэтам убил мою мать. И мою бабушку.
Она широко раскрывает глаза, роняет голову на руки, и ее длинные распущенные волосы падают на лицо, тем самым закрывая. Затем она выпрямляется и вдруг выбегает вон. Мы с Брэмом уныло переглядываемся. Означает ли это, что она хочет, чтобы мы ушли? Так уйти нам или остаться?
Эвелина возвращается через несколько секунд, держа в руках два костяных амулета на кожаных шнурках. И, не говоря ни слова, надевает один на мою шею, второй – на шею Брэма.
– Это чтобы он не мог за вами наблюдать, – поясняет она.
Меня мороз подирает по спине.
– Защитная магия, – говорю я, вспомнив кулон, который моя матушка оставила для меня на другом моем пути.
Эвелина кивает и прикусывает губу:
– Расскажите мне, что привело вас сюда.
Мои мысли путаются, и мне не сразу удается привести их в порядок:
– После того как Лэтам убил мою бабушку, а затем и мою мать, он украл их кости. Он хочет убить и меня, и мне надо найти его прежде, чем он выполнит свой план.
Я рассказываю ей все о том, как Лэтам намерен собрать кости трех поколений Заклинательниц Костей, как он приказал Деклану шпионить за мной и добиться моей любви для того, чтобы на моем теле проступили все три основные метки. Как он желает помучить меня перед смертью, чтобы как можно больше увеличить магическую силу моих костей. Слушая, Брэм морщит лоб. Его взгляд падает на метку на моем левом запястье, и я чувствую, как мои щеки начинают гореть.
Пальцы Эвелины теребят кожаный амулет, лежащий в ее надключичной ямке. Лицо ее печально.
– Я не видела Лэтама уже много лет. И понятия не имею, где его можно найти.
– Однако вы все еще стараетесь защититься от него.
Она отпускает костяной кулон и опускает руку на колени.
– Вам наверняка известно, что он все еще одержим вами. – Я кивком показываю на ее амулет. – Иначе вам не приходилось бы носить этот магический кулон.
– Я не могу вам помочь. – Ее голос тих, тон неуверен.
– Возможно, вы могли бы просто немного рассказать нам о нем, – делает попытку Брэм. – Чтобы мы поняли, каким он был, когда вы познакомились с ним. Это могло бы нам помочь.
Она качает головой:
– Вы должны уйти. Прошу вас.
Я отмечаю про себя это «прошу вас». Она продолжает говорить так вежливо, так любезно даже теперь, когда пытается выпроводить нас. Она хочет помочь, но боится.
– Я скоро погибну. – Мой голос звучит тихо, но ровно. – Я видела это в видении – опять и опять. Возможно, я ничего не смогу с этим поделать. Возможно, с этим ничего не можете поделать и вы. Но когда вы узнаете о моем убийстве, то не станете ли вы мучиться от мыслей, что могло бы быть, если бы вы мне помогли? О том, что вы могли бы сказать, чтобы спасти меня, но так и не сказали.
На ее лице написано смятение. И на лице Брэма тоже.
– Вы пытаетесь манипулировать мной, – говорит она. В ее голосе слышится ужас. Негодование.
– Да, – соглашаюсь я, потому что так оно и есть. – Но я говорю правду. Я знаю, каково это – смотреть на свой альтернативный путь и гадать, что ты могла бы предпринять в том или ином случае. Я не пожелала бы такого никому.
На ее лице отражаются разноречивые чувства, и меня затапливает беспокойство – какое же из них победит? Наконец она уступает:
– Это очень долгая история. Я заварю нам чай.
Едва она выходит, Брэм резко поворачивается ко мне:
– Ты же сказала неправду, верно? О том, что ты видела, как умрешь?
Видя тревогу на его лице, я колеблюсь. Я хочу успокоить его, уберечь от правды, но слова застревают в моем горле:
– Нет, я в самом деле это видела.
– Саския! – сердито шипит он. – Как же я могу тебе помогать, если ты не говоришь мне всего? – Его взгляд падает на метку любви на моем запястье. – Ты не сказала мне, что Деклан тебя предал.
Я прикусываю губу. И не говорю ничего.
– Ты влюбилась в него? – Услышав этот вопрос, я внутренне сжимаюсь. Как же мне избежать этого разговора?
Я качаю головой:
– Нет.
В кухне раздается свист закипевшего чайника.
Брэм суживает глаза:
– Тогда в кого?
– Мы поговорим об этом позже, – отвечаю я, глядя, как на кухне Эвелина ставит чайник и чашки на поднос.
– Если ты не была влюблена в Деклана, то откуда же у тебя эта метка?
Эвелина берет поднос со стола и начинает поворачиваться.
– Брэм, – резко говорю я. – Потом.
Эвелина возвращается и опускает поднос на низенький столик. Затем наливает чай в чашку и предлагает ее мне. Я вдыхаю ароматный пар и отпиваю глоток.
Мы с Брэмом в ожидании смотрим на нее. Наконец она садится на стул, стоящий ближе всего к пылающему в камине огню. И, поджав под него ноги, делает глубокий вдох.
– Мои родители были несчастны друг с другом. – Она проводит пальцем по краю своей чашки. – Они постоянно ссорились. Мой дедушка как-то сказал, что ему никогда не доводилось видеть, чтобы мужчина и женщина так досаждали друг другу. Чтобы каждый из них заставлял другого демонстрировать самые худшие качества своей натуры. Они редко в чем-то соглашались, но было одно исключение – они оба очень хотели, чтобы доведывание определило, кто мой суженый. Думаю, они хотели избавить меня от такого несчастного союза, какой был у них самих.
Я подаюсь вперед, заинтригованная ее рассказом. У моих собственных родителей был на редкость счастливый союз, даже для такой пары, которая была сопряжена. И мне трудно представить, как у кого-то это может быть не так.
Эвелина встает, подкидывает в огонь полено и ворошит его кочергой. Затем опять садится на свое кресло и продолжает рассказ:
– На доведывание, к чему у меня есть задатки, мои родители потратили немного, а вот на поиск моего суженого была отдана кругленькая сумма. И Заклинателю Костей было сказано, чтобы менее сильные кости он использовал для определения подходящего мне ремесла, а более сильные – на поиск моей пары. Так он и сделал. И сопряг меня с парнем, которого я не знала и о котором даже никогда не слыхала. С Лэтамом Торном.
Я вздрагиваю, внезапно осознав, что сейчас я впервые слышу фамилию Лэтама. Это кажется мне странным.
– Мои родители были в восторге, – продолжает она. – Они были так рады, что у меня будет такая жизнь, какой сами они никогда не имели. Мы сразу же договорились, чтобы нанести визит семье Торнов. В их городе доведывание проводилось позже, чем у нас, поскольку они жили недалеко от столицы, так что их ученикам не надо было так долго добираться до Замка Слоновой Кости. Поэтому, когда мы прибыли в его город, Лэтаму еще не погадали на костях.
