Судя по всему, это будет похоже на наше первое испытание, только на сей раз вместо того, чтобы судить преступника, мы должны будем изловить его. Остальным командам, в прошлом имеющим дело только с решением головоломок и преодолением препятствий, будет куда труднее справиться с этим заданием, чем нам шестерым.
– Но на сей раз, – продолжает Нора, – ставки будут выше. Члены той команды, которая выполнит свое задание первой, смогут выбрать, где они будут работать, когда окончат свою учебу.
По залу пробегает ропот. Обычно по окончании курса обучения ученики не имеют права голоса в решении вопроса, куда их пошлют. Чаще всего они возвращаются туда, откуда прибыли либо они сами, либо к тем, в кого они влюблены, если у них есть избранник или избранница.
– И, к сожалению, та команда, которая не поймает своего преступника за отведенное время, будет считаться не справившейся и с испытанием, и с учебой. Желаю вам всем удачи.
Едва только Нора покидает сцену, ученики расходятся – это похоже на обрывание лепестков распустившегося цветка. Только что мы сидели строго по секторам, и в каждом из них были собраны плащи одного цвета, и вот уже все цвета перемешались, будто стеклышки в калейдоскопе.
Тесса подходит ко мне первой.
– Что ты об этом думаешь? По крайней мере, теперь у всех будут примерно одинаковые задания. И на сей раз нас, похоже, не будут мучить.
Подходит Джейси:
– Низкие же у вас критерии.
Я смеюсь:
– Пусть так, но лично я рада.
Один за другим к нам подходят и остальные. Я старательно избегаю встречаться взглядом с Брэмом.
– Судя по всему, эта костяная игра будет приятной и занятной, – говорит Тэйлон.
– Не ведись, – строго говорит Никлас. – Мы же знаем, чего следует ждать от Норы – наверняка для нас она выбрала нечто мудреное, что-нибудь вроде попадания в запертый деревянный ящик, где нам придется много дней обходиться без пищи и воды.
За нашими спинами слышится покашливание, и, повернувшись, мы видим Нору, которая стоит, поджав губы и уперев руку в бок.
– Я сама не разрабатываю костяные игры, – говорит она. – И они трудны отнюдь не потому, что кому-то хочется помучить вас.
Никлас заливается краской.
– Я… Я не хотел… – запинаясь, лепечет он. – Я просто шутил.
Глаза Норы вспыхивают, она презрительно хмыкает и тут же переключает внимание на меня:
– Саския, я могу с тобой поговорить?
У меня резко учащается пульс:
– Я… Да, конечно.
Она сухо кивает:
– Следуй за мной.
Каблуки Норы стучат по костяным полам, когда мы поднимаемся по лестнице в вестибюль, а затем идем в ее кабинет, находящийся на другой стороне Замка Слоновой Кости. Меня терзает тревога. Может, она что-то узнала о Лэтаме? От этой мысли я ощущаю укол разочарования – ведь у меня есть свой собственный план мщения, и отказываться от него я не буду. А что, если Нора хочет меня наказать? Я нарушила столько правил, что уже не знаю, какое из этих нарушений должно беспокоить меня больше всего.
Нора отпирает дверь своего кабинета и делает шаг в сторону, чтобы я смогла войти. Эта комната выглядит более приветливой, чем можно было бы ожидать, учитывая нрав ее хозяйки. Напротив большого письменного стола стоят два мягких стула с обивкой из кремового плюша, высокие окна обрамляют плотные бледно-голубые шторы. На низеньком столике красуется ваза с ярко-розовыми пионами. На другой стороне комнаты в небольшом сложенном из камней камине пылает веселый огонь.
Нора усаживается за свой стол и делает мне знак сесть на один из стульев.
– Усаживайся поудобнее, – говорит она.
Я сажусь, но мне совсем не удобно.
– Что-то не так?
– Расмус больше не будет тебя охранять.
Я удивлена:
– Что? Почему? – Я оглядываюсь, ожидая, что он войдет, но его нет.
Нора вздыхает:
– Боюсь, до нас дошли негативные донесения о его работе.
– От кого они поступили?
– Это не важно. Важно то, что они заслуживали доверия, и мы были вынуждены принять меры.
– Я не понимаю. Что было в этих донесениях?
– Он был обвинен в неподобающем поведении. – Она отводит взгляд.
У меня пересыхает во рту.
– Как это?
– Он оставил свой пост. Спал во время работы. Пьянствовал. – Ее губы сжимаются, и она качает головой. – Прости, Саския. Ты достойна лучшего.
Мне становится не по себе:
– Нет, Расмус бы никогда… Он хорошо делал свою работу.
Она выгибает брови:
– Однако, пока мы не вошли сюда, ты не замечала, что его нет.
Я не могу допустить, чтобы Расмуса наказали за то, чего он не делал. Но как я могу опровергнуть выдвинутые против него обвинения, не поставив под удар себя и свою команду? Если я сознаюсь, она больше не выпустит меня из виду. Лэтам изменит прошлое, и Кастелия окажется в опасности.
– Пожалуйста, не делайте этого, – говорю я. – Он хороший телохранитель.
– Мне нравится твоя преданность, Саския. Правда, нравится. Но его действия были недопустимы. Он поставил твою жизнь под угрозу. Мы приставим к тебе другого телохранителя, но он прибудет только через день или два. А до тех пор тебе надо будет вести себя особенно осторожно. Никуда не ходи одна. Не покидай Замок Слоновой Кости. Понятно?
Мои руки, лежащие на коленях, сами собой сцепляются в замок. Нельзя допустить, чтобы с Расмусом обошлись так несправедливо. Но что я могу сделать?
Я киваю:
– Понятно.
Нора постукивает пальцами по столешнице своего письменного стола.
– Вот и хорошо. Теперь пойдем. Я провожу тебя в учебное крыло и передам тебя на руки Наставнице Кире.
Передам на руки. Я внутренне сжимаюсь. Она говорит это так, будто я какая-то эстафета, которую передают из рук в руки во время состязаний по бегу. Будто я вещь, сохранность которой нужно обеспечить, а не человек, имеющий чувства.
На меня обрушивается осознание вины. Я обошлась с Расмусом еще хуже, чем с вещью, – я повела себя с ним так, будто он был всего лишь препятствием, которое надо было обойти, а не человеком, блюдущим свое доброе имя. Его же я и погубила.
* * *
Мой учебный сеанс с Наставницей Кирой превращается в пустую трату времени. Я никак не могу сосредоточиться, мои мысли текут медленно, вяло.
– Сегодня ты рассеянна, – говорит Кира. – Ты беспокоишься из-за следующей костяной игры?
– Да, – отвечаю я, но это неправда. После ухода из лектория я даже ни разу не вспомнила об этой костяной игре.
