– В такой час костница все равно закрыта, – говорит Брэм. – Отдыхайте. Первым вас буду охранять я.
Я еще никогда не чувствовала такого изнеможения, но также никогда не была так уверена, что не смогу заснуть. И все же думаю, надо попробовать закрыть глаза – это лучше, чем ничего. Несмотря ни на что, я, видимо, засыпаю, потому что следующее, что я вижу, это солнечный свет, просачивающийся через просветы в облаках.
Но мое будущее кажется мне все таким же беспросветным.
Глава двадцать седьмая
Костница Кастелия-Сити нисколько не похожа на костницу Мидвуда. Она огромна – это каменное здание, напоминающее замок. А зайдя внутрь, я вижу перед собой не одного Обработчика Костей и не одного его ученика, а дюжину таких мастеров и столько же их подопечных. Последние сидят за большими круглыми столами, склонившись над костями, находящимися на различных стадиях готовности. Одни мастера заняты очищением костей – они освобождают кости от костного мозга, который они извлекают с помощью маленьких ложечек, погружают их в отбеливающий раствор и кисточками смахивают с них костяную пыль. Другие мастера малюют на костях копии меток. Третьи маленькими дыроколами проделывают отверстия и макают их в различные растворы.
Это зрелище убавляет мой оптимизм. Здесь столько Обработчиков Костей, что нам понадобится несколько часов, чтобы опросить их всех. К тому же мы не представляем себе, с кого из них следует начать. Но тут я вспоминаю, что Рэйна Роу, вероятно, уже много лет как гниет на Острове Клыков. Это всего лишь реконструкция событий. Я оглядываюсь по сторонам, ища глазами кого-нибудь, кто выглядел бы как-то не так. Кто мог бы быть актером, а не настоящим Обработчиком Костей.
К нам подходит долговязый ученик в зеленом переднике, покрытом тонким слоем костяной пыли.
– Я могу вам чем-то помочь?
– У нас есть несколько вопросов, – говорит Тесса. – Мы ищем одну женщину, которая здесь училась. Или учила других. – Она прикусывает губу, глядя на бумагу с изложением сведений о Рэйне Роу. – Возраст тут не указан.
– А у этой женщины есть имя?
Тесса смущенно краснеет:
– Да, конечно. Ее зовут Рэйна Роу.
Лицо ученика мрачнеет, его кадык движется, словно он сглатывает. Он оглядывается через правое, затем через левое плечо, как будто опасается, что кто-то мог услышать наш вопрос.
– Извините, я ее не знаю.
– А по-моему, ты лжешь, – говорит Брэм.
Ученик бросает взгляд на мешочек костей, висящий на его поясе, – и нервно облизывает губы.
– Мне не нужны неприятности.
У меня мороз пробегает по спине. Непохоже, чтобы он играл. Впечатление такое, будто он в самом деле боится.
– Давайте внесем ясность, – говорю я. – Мы не пытаемся нарушить закон. И не просим, чтобы закон нарушил ты сам. Мы просто хотим знать, слышал ли ты что-то о Рэйне Роу. Это важно.
– Мы могли бы задать этот вопрос и кому-нибудь еще, – добавляет Тэйлон, стоя на цыпочках и оглядывая зал.
Ученик кладет ладонь ему на плечо.
– Не трудитесь. Никто вам все равно ничего не скажет.
Брэм вперяет в него угрожающий взгляд, и он сникает.
– Я мало что знаю, – говорит он. – Просто какое-то время назад ходили слухи…
– Свен, – рявкает один из мастеров, сидящих на другом конце зала. – Что там у тебя?
– Я просто отвечаю на вопросы. – Его голос немного дрожит, и я вижу, как мастер подозрительно щурится, уставившись на нас.
– А что это были за слухи? – настойчиво продолжаю я. Мастер, окликнувший этого самого Свена, встает и идет к нам.
Свен переминается с ноги на ногу.
– Кое-кто говорил, что Мастер Рэйна занималась какими-то делами на черном рынке, что расположен в Челюстном предместье.
– Спасибо, – говорю я, когда мастер наконец доходит до нас.
– Я могу вам помочь?
– Мы просто задавали вашему ученику вопросы о Рэйне Роу, – отвечает Никлас.
Мастер бледнеет:
– Вы ищете неприятностей на свою голову?
И тут меня осеняет – наверняка эту Рэйну Роу не поймали. Ни один актер не смог бы сыграть так убедительно. Стало быть, Лэтам и Нора отправили нас ловить Обработчицу Костей, которая совершила множество преступлений, но до сих пор разгуливает на свободе.
К нам торопливо подходит еще один ученик и дергает мастера за рукав:
– Вы не видели щелочной порошок? Мы только что пролили кислоту, и она разъедает пол.
Мастер тяжело вздыхает и тыкает в нас костлявым пальцем.
– Я сейчас вернусь. Никуда не уходите.
Но едва он отворачивается, мы пускаемся наутек.
* * *
Челюстное предместье находится на противоположной стороне Кастелия-Сити. Мы идем туда целый день, глядя, как солнце опускается все ниже и ниже, пока не проваливается за горизонт. Газовые фонари становятся все реже, пока не пропадают совсем. Широкие улицы мало-помалу уступают место узким кривым переулкам, где в кучах мусора роются бездомные собаки, из-под клочковатой шерсти которых так выпирают ребра, что их можно пересчитать. А вот идет собака, у которой нет ни шерсти, ни шкуры, ни глаз. Просто оживший скелет, явно ставший результатом использования темной магии. Я подавляю рвотный позыв.
Мы подходим к игорному дому, где игроки бросают кости, способные наказывать и вознаграждать – тем, кто выигрывает, они дарят наслаждение, а тем, кто проигрывает, причиняют боль. Заглянув в окно, мы видим женщину, сидящую в толпе за круглым столом, на котором лежат два кубика костей рядом с ее стиснутым кулаком. Она закинула голову назад, разинула рот в безмолвном крике. Не знаю, выиграла она или проиграла.
Из соседнего здания вываливается мужчина, держа в руке бутылку, из которой спиртное выплескивается на его ботинки.
Мимо идет хорошо одетая женщина, из ее ярко накрашенного рта, словно сигара, торчит маленький свисток.
Перед магазином с темными окнами стоит Костолом, охраняющий вход. Я встречаюсь с ним взглядом, и он подбрасывает в воздух горсть позвонков, подхватывает их и перекатывает по костяшкам своих пальцев, словно показывая цирковой фокус, а не угрожая.
– Как же тут паршиво, – шепчет Тесса.
– Просто иди и не привлекай к себе внимания, – советует Тэйлон.
Мы продолжаем идти по Челюстному предместью, и я не могу не гадать о том, какие ужасы может таить в себе здешний черный рынок. И по рукам моим пробегают мурашки.
Я видела черный рынок всего единожды, но мне и этого хватило. В Мидвуде черный рынок располагается на торговом корабле, который каждую ночь швартуется в новом месте, чтобы укрыться от внимания городского совета. Когда нашим взорам открывается здешний черный рынок, я понимаю, что здесь продавцы и покупатели, нарушающие закон, не испытывают особых опасений относительно Верховного Совета. Здесь, в столице, они даже не пытаются скрыться, напротив, черный рынок тут выставлен на широкое обозрение, словно драгоценный камень, красующийся в широкой витрине.
