– Не тебе планировать мою судьбу.
Он улыбается, как будто я отпустила удачную шутку:
– А вот и мне.
Тэйлон хватает банку, и одновременно мы все кидаемся вперед. Мы пытаемся сорвать эгрет с горла Лэтама, но у нас ничего не выходит, он держится крепко. Я испускаю бессильный крик, но тут в комнату на полной скорости влетает ворон, врезается в ключицу Лэтама и дергает эгрет клювом. Эгрет наконец отрывается и со стуком падает на пол. В то же самое время Брэм ломает одну из косточек из своего мешочка, и бедренная кость Лэтама переламывается пополам. Его глаза широко распахиваются, и он валится со стула.
Его вопль звучит для меня как сладкая музыка.
– Свяжите его, – говорю я.
Никлас достает из сумки костяную веревку, заводит руки Лэтама за спину и несколько раз обматывает веревку его запястья. Лэтам пытается вырваться, и веревка затягивается еще туже, еще глубже врезается в его плоть. Рэйна все еще стонет, лежа на полу, и Никлас подтаскивает Лэтама к ней и кладет его рядом.
Я достаю и кладу на стол костяной нож, иглу и расстилаю на нем кусок бархата. Затем снимаю с полок все банки и ставлю их туда же.
Передо мной находятся кости бабули – они сломаны, но полны возможностей. Они таят в себе бесчисленное множество самых разных путей изменения прошлого.
На меня снисходит спокойствие.
Я не знаю, возможно ли вообще то, чего я хочу добиться. Но, если меня даже постигнет неудача, по крайней мере я погибну, пытаясь отомстить за убийства моих матушки и бабули.
Я вынимаю из питательного раствора первую кость и кладу ее на бархат. Я кладу пальцы на обе ее половинки и жду, чтобы они напомнили мне об увиденном мною в гадании на этих костях в последний раз. Лэтаму семнадцать лет. Одна половинка этой кости означает, что отец Лэтама тратит равные суммы и на доведывание о выборе ремесла для своего сына, и на поиск его пары. Другая же половинка сулит другое – все деньги должны целиком пойти на доведывание о выборе его ремесла – более дорогие кости, дорогая их обработка.
Но мне не нужно ни то, ни другое.
Я вспоминаю еще один путь, узкий, малозаметный, который я увидела, гадая по другой из этих сломанных костей. Путь, на котором отец Лэтама потерял кучу денег, неудачно вложив капитал.
Это была маловероятная возможность, но я сделаю так, чтобы реальностью стала именно она.
– Ты не понимаешь, что делаешь, – говорит Лэтам. Его голос, полный мучения, звучит хрипло и натужно.
– О нет, я все понимаю, – отвечаю я.
И открываю все банки одну за другой, дотрагиваясь до каждой кости, пока не нахожу нужную мне. Я вспоминаю, что было сказано в одном из томов о сращении костей, который я когда-то изучала. Я запомнила одну из его частей почти наизусть. Врачеватели иногда используют в своей работе донорские кости – фрагменты костей другого человека, чтобы починить кости их пациента.
Если я смогу использовать этот принцип, то мне удастся из многих костей составить одну и выбрать такие пути, которые сделают Лэтама как можно более несчастным. Но сначала мне надо отрезать кусочек от этой кости – тот самый ее уголок, на котором я прочла, что отец Лэтама разорится.
Он не сможет дать своему сыну высококлассное доведывание, если у него не будет денег.
Я настолько сосредоточиваюсь на своей работе, что вздрагиваю, когда тишину нарушает сдавленный хрип.
Я поднимаю взгляд, и мир замедляется и становится безмолвным.
В дверях стоит Тесса, а за ней виден мужчина. Это Ларс, личный Костолом Лэтама, тот самый, который убил Деклана. Который защищал Лэтама, чтобы тот мог убить мою мать. Должно быть, он только что вошел, и сейчас одна его рука обхватывает Тессу и прижимает ее спину к его груди.
– Прости, Саския, – говорит Тесса. – Я на секунду расслабилась, и… – Ее голос прерывается, когда Ларс стискивает ее горло.
Я поворачиваюсь к Лэтаму:
– Вели ему отпустить ее.
– А ты скажи своему другу отдать мне эту банку.
Я колеблюсь, глядя то на Тессу, то на Лэтама. Где же выход? Как защитить Тессу, но не отдать ему мою кисть? Но я не могу придумать, как сделать и то, и другое.
– Отдай ему банку, – велю я Тэйлону.
– Саския…
– Он убьет ее, – говорю я. – Отдай ему банку.
– Ты уверена?
– Отдай ему банку, – безэмоционально повторяю я.
Тэйлон выходит вперед и ставит банку на полпути между Лэтамом и мной. Лэтам, кривясь от боли, подползает к ней.
– Теперь прикажи своему Костолому отпустить ее, – говорю я.
Лэтам чуть заметно кивает Ларсу, я поворачиваюсь и жду, чтобы тот отпустил Тессу.
Но он не отпускает ее.
Он ломает ей шею.
Глава двадцать девятая
Глаза Тессы распахиваются широко-широко. В них появляется испуг.
А затем они гаснут.
Ларс отпускает ее, и Тесса валится наземь. Я подбегаю к ней. Ее шея согнута под неестественным углом. Я прижимаю ладонь к ее щеке, пытаюсь повернуть ее голову лицом к себе. Поднимаю другую руку, но тут же опускаю. У меня нет кисти, чтобы ей помочь.
За моей спиной слышится шум. Хрустят ломаемые кости, опрокидывается мебель, разбивается стекло. Но я не свожу глаз с Тессы.
– Не умирай, – повторяю я. – Не умирай. Не умирай. Не умирай.
Передо мной встает лицо моего отца.
Лицо матушки.
Лицо бабули.
Я потеряла слишком многих людей. Я не могу потерять еще и Тессу. Но ее глаза пусты.
Джейси опускается рядом с ней на колени. Она прижимает два пальца к шее Тессы.
– Она умерла.
Я мотаю головой. Вытираю нос рукавом.
– Нет.
Не умирай. Не умирай. Не умирай.
– Саския, ты уже ничего не можешь сделать.
Не может быть.
В моей душе разверзается зияющая бездна отчаяния. Это моя вина. Тесса не хотела идти, она умоляла меня обратиться к Верховному Совету вместо того, чтобы действовать самой, но я не пожелала ее слушать. И теперь она мертва.
Что я наделала?
Я поднимаю глаза, застланные слезами, и вижу, что у моих ног блестят осколки стекла, по полу рассыпаны сломанные кости моей бабушки.
Внезапно что-то врезается в мою спину, вышибив из меня дух.
Ларс.
Он грубо хватает меня за талию, отрывает от пола и тащит вперед. Я пытаюсь вырваться, но он слишком силен, и я не могу ударить его. Что он делает? Ему же не было нужды подходить ко мне близко, он мог убить меня и издалека, сломав мне шею, как Тессе.
