И тут я понимаю, в чем дело. Его мешочек с костями свалился с его пояса и валяется на полу на другом конце комнаты. Мешочек Брэма лежит там же, и между ними рассыпана горсть мелких костей.
Ларс использует меня в качестве щита.
– Отпусти ее! – кричит Брэм. Но Ларс его словно не слышит. Он мотает меня так, словно я вешу не больше, чем тряпичная кукла, и моя голова болтается при каждом его шаге.
А затем он вдруг роняет меня, и я ударяюсь бедром о пол, громко вскрикивая. Ларс подобрал с пола оба мешочка с костями и бежит к Брэму. Я пытаюсь встать на ноги, но не могу.
Слышится мерзкий хруст, и мое горло сдавливает страх.
Нет, Брэм, нет.
Я быстро поднимаю глаза на него, дыхание у меня сперло.
Брэм стоит над Ларсом, который лежит в углу. Мертвый. Лицо Брэма искажено яростью, глаза суровы.
– Ты это сделал? – спрашиваю его я.
– Я не мог позволить ему убить тебя.
У меня вырывается судорожный всхлип:
– Он убил Тессу.
Брэм трет лицо ладонью:
– Я не мог позволить ему убить и тебя.
Я думаю о том, как Деклан стоял в моем доме в Мидвуде, помогая Лэтаму до самого конца.
Брэм не такой, как Деклан. Лэтам использовал его втемную, а сам он никогда не желал мне зла. Я встаю и, подойдя к нему, прижимаю ладонь к его щеке.
– Что ты делаешь? – Крик Тэйлона громок, как взрыв. Я перевожу взгляд на Лэтама, и у меня обрывается сердце. Его руки свободны – должно быть, веревки разорвались, когда сталкивались магия Ларса и магия Брэма. Лэтам успел доползти до центра комнаты и собрал кости моей бабушки на полу перед собой. Кости из банки – кисти моей руки – зажаты в его пальцах. На костях все еще виднеются остатки кожи.
Он пытается срастить кости бабули, чтобы изменить прошлое. И мои кости дадут ему ту силу, которая нужна, чтобы это свершить.
Я бросаюсь к нему, пытаюсь вырвать кости из его хватки, но действие магии уже началось. Едва я касаюсь костей, как ощущаю тянущее чувство внизу живота, и меня затягивает в видение вместе с моим врагом. Ощущение у меня такое же, какое бывает всегда, когда я оказываюсь на его путях, – во мне вспыхивает такая знакомая жажда мщения, обжигающая, настойчивая, поглощающая все.
Но вдруг до меня доходит, что я наблюдаю не путь Лэтама. Это мой собственный путь.
На нем я убеждаю Никласа выкрасть зацепы из учебного кабинета Косторезов, вынуждаю Джейси использовать не сопряженную с ней магию, чтобы изготовить дурманное зелье для Расмуса, а затем не предпринимаю ничего, чтобы спасти его доброе имя. И все это потому, что важнее всего для меня было заставить Лэтама страдать.
И ко мне приходит прозрение.
Я совершала те же ошибки, что и Лэтам. Почти всю его жизнь его снедало жгучее желание отомстить. Его чувство к Эвелине было прекрасно, но он позволил своему озлоблению стать для него важнее всего остального. Он был готов упустить свое счастье ради стремления заставить своих врагов страдать.
Так и я пожертвовала Тессой в своем собственном стремлении отомстить.
Я пытаюсь вырваться из-под власти костей и оттолкнуть Лэтама, но его магия слишком сильна. Он победит. И изменит прошлое, так что будущее станет ужасным.
Разве что… в моей голове брезжит смутная мысль. Это могло бы сработать, но тогда мне придется отказаться от того единственного, чего я добивалась с той минуты, когда погибла моя мать.
Однажды, будучи маленькой девочкой, я пересказала своим родителям дошедший до меня слух о мальчике, который укусил другого ребенка, а когда его домашняя учительница сделала ему выговор, покусал и ее. Мой отец спросил, как зовут этого мальчика, и, когда я сказала ему имя, его глаза наполнились сочувствием.
– Никто не причиняет другим таких огорчений, как те, кто горюет сам, – сказал он. Позднее я спросила матушку, что это значит.
– Это значит, что, когда людям бывает грустно, они часто делают такие вещи, от которых становится грустно и другим.
– Может быть, они хотят, чтобы другие грустили вместе с ними, потому что им не хочется, чтобы им было так одиноко, – сказала я. Матушка тогда изменилась в лице, как будто я изрекла глубокую мысль.
– Да, – ответила она, – так оно и есть.
Я могу выбрать, какую из костей срастить, но для того, чтобы осуществить задуманное, мне понадобится, чтобы мы с Лэтамом действовали совместно. Я не смогу дать ему такую жизнь, которая сделает его несчастным. Мне придется подарить ему такое прошлое, которое сделает его счастливым. Такое прошлое, которое он захочет выбрать и сам.
От этой мысли в моем горле образуется ком. Это так несправедливо – вознаградить его после того, как он убил мою мать, убил бабулю, подарить ему радость после того, что он сделал с Тессой, – мне становится тошно. Но другого выхода у меня нет.
Вот бы у меня было больше времени. Для того, чтобы лучше изучить все, что касается сращивания костей. Для того, чтобы научиться извлекать магическую силу из костей, находящихся в моем собственном теле. Для того, чтобы сказать Брэму, что я прощаю его. Что, если мне удастся изменить прошлое, но он исчезнет из моей жизни навсегда? Что, если в другом будущем мы с ним так и не найдем друг друга?
Но времени у меня нет.
И вместо того, чтобы бороться с Лэтамом, я присоединяю мою магическую силу к его собственной. Я хожу по путям из его детства, находя такие развилки, которые могли бы повлиять на формирование его натуры – вот момент, когда его мать могла сделать выбор и похвалить его, а не поругать. Момент, когда его друг мог выбрать между тем, чтобы обмануть его доверие, и тем, чтобы проявить верность их дружбе.
Я повторяю это опять и опять, даря Лэтаму преданных друзей, мягкие наказания, жизненные ситуации, которые повышают его уверенность в себе и способность сочувствовать другим. Дойдя до того момента, когда в Кастелия-Сити появляется Эвелина, я становлюсь особенно осторожной. Те пути, на которых его родители готовы принять их сопряжение, тусклы, и выделить их нелегко.
Но они существуют. В какой-то версии реальности для родителей Лэтама счастье их сына оказывалось важнее, чем его престиж. И я выбираю именно эти пути.
Теперь мне надо соединить их и сделать так, чтобы они срослись. Мне нужно извлечь магическую силу из моего собственного тела, и я сосредоточиваюсь на том, чтобы ощутить кости, находящиеся внутри меня, – вот изгиб моих ребер, вот мои костяшки, вот плоские поверхности моих лопаток. Я извлекаю магическую силу из самой себя и тяну ее к той кости, которой касаются мои пальцы.
Лэтам сопротивляется. Он извлекает магическую силу не только из моей отрубленной кисти, нет, он пользуется наукой Брэма, чтобы получить также магическую силу остальных моих костей. Я чувствую, как она утекает из меня, когда он тянет меня к другому пути. К будущему.
