– В нашей игре не было никаких любителей пеших походов, – говорю я ей. – В третьей игре мы должны были спроектировать здание ратуши.
Тэйлон потрясенно открывает рот:
– Я тоже помню ратушу.
Сращивая кости, я так старалась, чтобы они оставались рядом, но под конец потеряла их из виду. Мне удалось собрать нас всех вместе в этом настоящем, но, видимо, мы явились сюда, идя по немного иным путям.
– Но… что же тогда реально? – недоумевает Тесса.
Я сразу же гляжу на Брэма. Я уже много месяцев задавала себе тот же самый вопрос.
– Все. Реально все. Просто мы по-разному это помним.
Тесса прикусывает свою нижнюю губу:
– Я не понимаю, как это.
Я беру ее за руку:
– Я тоже понимаю это не до конца. Но есть только один способ выяснить, что к чему. Давайте уйдем отсюда и вернемся в Замок Слоновой Кости.
Я открываю дверь, и мы выходим в торговый зал. И врезаемся в пожилую женщину.
Она вскрикивает, роняет ящик, который несла, и на пол высыпаются магические, изготовленные Косторезами губные гармошки. От изумления я делаю резкий вдох. Следовало вести себя более осторожно. Мне и в голову не приходило, что в этой реальности магазин не заброшен. Но он работает. Торговый зал ярко освещен, и тут продаются музыкальные инструменты, как и в те годы, когда Лэтам был ребенком.
Женщина прижимает руку к груди.
– Откуда вы взялись? Вы едва не напугали меня до смерти.
Я хватаю Тэйлона за руку и толкаю к ней.
– Мой друг хочет купить костяную флейту. Он ищет подходящий инструмент уже несколько недель.
– Конечно-конечно, – говорит женщина, немедля беря его под руку, вмиг позабыв, что мы нарушили границу ее владений. – У нас широчайший выбор первоклассных костяных флейт. Мы подыщем тебе именно то, что нужно.
Она тащит Тэйлона прочь, он сердито оглядывается на меня, но я только мило улыбаюсь.
После того как он так меня напугал, мне надо было хоть как-то ему отплатить.
* * *
Замок Слоновой Кости выглядит все так же – сверкающие костяные полы, изящно изогнутые лестницы, люстры с хрустальными подвесками, – здесь все настолько предсказуемо, что это даже несколько успокаивает в столь изменившемся мире. Я думаю, какой разной я бывала, входя в эти двери. Сначала как ученица. Потом как самозванка. А теперь, если бы кто-то мог заглянуть в глубину моей души, он, вероятно, увидел бы нечто, очень напоминающее сращенную мною массу костей. Имеющую странную форму, образованную десятками различных путей. Со следами множества изломов.
В вестибюль широким шагом входит Нора и укоризненно смотрит на нас:
– Где вы пропадали?
Ее вид будит во мне гнев. Мне хочется потрясти ее, как тряпичную куклу, заорать, потребовать, чтобы она ответила, почему предала меня. Мне не сразу удается унять свои эмоции. Напомнить себе, что она это не делала. Не на этом пути. Однако теперь, когда я знаю, на что она способна, мое мнение о ней никогда уже не станет прежним.
Быть Заклинательницей Костей – это и благословение, и проклятие. Мы видим людей такими, какие они есть, и такими, какими они могли бы быть в другой жизни. Ощущаем их предрасположенность как к добру, так и ко злу.
– Ну, так как? – вопрошает Нора. – Вы не хотите объясниться?
Брэм кладет ладонь мне на поясницу.
– Мы потеряли счет времени.
Тэйлон за моей спиной фыркает:
– И это еще слабо сказано.
Нора неодобрительно поджимает губы:
– Вы опоздали. А ну марш на учебные сеансы. Сейчас же.
Мы взбегаем по лестнице, мчимся в учебное крыло, но, добравшись туда, в нерешительности останавливаемся прежде, чем разойтись. Остальные явно так же нервничают, как и я.
Наконец Джейси облекает в слова то, о чем думаем мы все:
– Я боюсь, как бы вы все не исчезли, если я выпущу вас из виду.
– У меня такое же чувство, – говорит Тесса и смотрит на меня. – Такое возможно?
– Конечно, нет. – Но даже я сама чувствую сомнение, закравшееся в моем голосе. По правде говоря, я не знаю, незыблемо ли прошлое и гарантировано ли будущее. Я пойму это только тогда, когда выясню, что2 в этой реальности сталось с Лэтамом. Но моя бабушка часто говаривала, что никогда не встречала такой проблемы, которая не могла бы быть усугублена беспокойством. – Все будет хорошо.
– Если что-то и изменится, – изрекает Тэйлон, – то, вероятно, дело будет в том, что я стану еще красивее, чем был.
Джейси бьет его по плечу:
– Это вряд ли.
– Истинная правда. Трудно улучшить совершенство. – Никлас склоняет голову набок и постукивает пальцем по своей щеке.
– Саския, не могла бы ты срастить какую-нибудь сломанную кость, чтобы сделать его менее несносным? – вопрошает Джейси.
Брэм вскидывает руку:
– Чур, ломать ее буду я.
Я смеюсь:
– Вряд ли это возможно. Но мне Тэйлон более или менее нравится и таким, какой он есть.
Тэйлон щурится:
– Ты мне льстишь только затем, чтобы я почувствовал себя виноватым из-за своей шутки?
– А что, ты чувствуешь себя виноватым?
– Да.
Я усмехаюсь:
– Тогда да.
С лестницы доносятся шаги, мы оборачиваемся и видим Нору, которая гневно буравит нас глазами.
– Разве я выразилась неясно?
Мы бормочем извинения и нехотя расходимся.
Я нахожу Наставницу Киру в нашем учебном кабинете, где она сидит, барабаня пальцами по столу.
Я усаживаюсь напротив нее:
– Простите, что опоздала.
Она слегка приподнимает брови:
– Это на тебя не похоже. Полагаю, у тебя была веская причина?
– Да. Очень веская.
Она пристально смотрит на меня, но не просит сообщить ей детали.
– Что ж, хорошо. Для начала давай взглянем на твою метку мастерства.
Я цепенею от паники. Мне следовало понять, что все не может быть хорошо. Мои беды неумолимо преследуют меня на любом из моих путей.
– Какие-то проблемы? Что-то не так?
– Нет, – чуть слышно говорю я. Эйми предупреждала, что мой преподаватель может попросить меня показать метку мастерства, чтобы оценить мои успехи. Покажу ли я Кире свою метку или откажусь, она поймет, что что-то не так.
Мне следовало провести больше времени с Брэмом. Следовало поцеловаться с ним еще один, последний раз. Сказать, что я люблю его – и на этом пути, и на любом другом. Но теперь уже поздно. Стоит Наставнице Кире увидеть мою метку мастерства, и моя судьба будет решена. Я даже не смогу с ним проститься.
