Так он проделал ещё с тремя кораблями. Каждый раз сломано было абсолютно всё, работая по отдельности, и лишь жесткий диск служил утешительным призом. Один раз вместо него была простая карта-памяти SD сверхёмкого формата на тысячу террабайт. Удивительно было то, что она не имела стандартной защиты от радиации. Значит, это был модернизированный корабль. Ещё с той эпохи, когда была одобрена всеобщая космофикация, а построить корабль разрешалось каждому без особых запретов.
В конце концов, исследование обстановки не могло быть завершено. Требовалось посетить ещё один объект. Он его приметил в самом начале.
Транспортник класса Вега. Последний такой был собран ещё 200 лет назад. Гигант — переселенец. Первое крепкое слово человечества в освоении вселенной. Добравшись до него, Ровальд долго облетал, изучая, пока силуэт гиганта не оказался под местной звёздочкой-солнцем. Тусклой, маленькой. Но достаточно яркой, чтобы взору открылось множество широких дыр.
— Корабль класса Вега зарегистрирован в общей базе данных. Распознано напряжение. — Сказал бортовой ИИ. — Постоянная остаточная мощность. Работает последний запасной генератор.
— Удивительно. — Выдохнул Ровальд. Столько лет прошло, а этот гигант жив, даже будучи в таком состоянии. — Невероятно. Может быть, вечные вещи не такая уж сложная штука.
Да, это были не тысячи лет, как обстояло с Колыбелью протославянской цивилизации, но…
Вибрация прошлась по корпусу Эсхельмада и Ровальд притянулся к пульту управления. Класс Вега, это класс Вега. Даже собственная гравитация. Настоящая маленькая планета.
По корпусу тянулись лопнувшие иллюминаторы, которые были, впоследствии, навеки запрещены при создании кораблей. Однако, корпус Веги, вопреки огромным разрушениям, довольно целостен.
За поворотом зловещих бледных теней показался кратер, внутри которого обломки вертелись и кружились.
Сканирование Эсхельмада показало, что, не смотря на чудовищные размеры и действующий генератор, внутри живых нет. Своей целью Ровальд, уже по привычке поставил капитанскую каюту. Там могли сохраниться ключи доступа к закрытым отсекам, а если был генератор, то был работал и терминал.
Приблизившись к одному из нетронутых стыковочных шлюзов, Эсхельмад присосался грави-якорями и замер. Пространство несколько болтало, как на море. Гравитационный компрессор Веги, видимо, в плаченом состоянии и не способен был выдавать что-то стабильное, раздавая притяжение волнами.
Выйдя, вооруженный найденным бластером, Ровальд по вибрациям с ног услышал, как сзади к кораблю подключились трубы закачки топлива и минералов, успешно щёлкнул затвор. Места соединений Эсхельмада и двухсотлетней верфи подошли. Рядом загорелся стыковочный терминал. Одновременно пристыкованных кораблей: 1. Было бы интересно выяснить курс Веги. Наверняка, многие пассажиры смогли спастись на поверхности планеты. Даже несмотря на это кладбище, Ровальд верил.
Каждый шаг по сетчатому металлическому полу отдавался содроганием всей конструкции. Коробило каждую клепу. Атмосферу разбавляло шипение собственных форсунок подачи кислорода, которые срабатывали, когда вдыхал и выдыхал воздух. Словно в старом фильме ужасов, главный герой шёл навстречу погибели.
Ровальд подошёл ко входу в вестибюль для гостей. Двери с шипением разъехались, и он, с бластером старой модели на изготовку, вошёл.
Пустынные коридоры оказались широкими. Провода тянулись по углам, постепенно прячась в стены. Многие из них были оторваны. На всякий случай, он пару раз пальнул в сторону, проверяя боеспособность бластера, и, удовлетворительно хмыкнув, пошёл.
Космическая болезнь потихоньку отступала. Больше всего успокаивала мысль, что рядом планета с людьми. Хотя, это был ещё не факт.
Вдоль коридора Ровальд видел заброшенные машины-погрузчики, силовые установки для самостоятельной перевозки багажа и разбросанные элементы интерьера. Чем дальше шёл, тем больше хлама. Не хотелось углубляться, нарушать спокойствие корабля. Но идти надо.
— Сколько длинна трассы?
— Тридцать шесть километров. Учитывая разрушения, местами перекрыта. — Отозвался ИИ в динамиках скафандра.
— Сеть?
— Подключён.
— Загрузи маршрут к капитанской каюте.
Галлограф включился, проявив изображение на руке, и в воздух поднялась объёмная голограмма из множества извилистых ходов, но только один выделен красным, а он жёлтой точкой.
На дороге встречались лестницы и завалы, через которые приходилось пробираться, расталкивая одежду, тряпье, сломанную мебель, пластиковые кружки, вилки. Но дальше — открывался огромный город из цельных зданий. Множество балконов, переходов, окон, рекламных тусклых вывесок, многие из которых потухли.
Вскоре, он напоролся на одну из тех дыр, что видны из космоса. Это да. Словно кусок скалы проломил путь. Жаль, на карте не отображались эти проблемы, ведь обход приходилось строить своим умом, а заплутать не хотелось. Много раз он возвращался обратно, понимая, что прохода дальше нет. Один раз даже пришлось взламать лифтовую шахту и подниматься на этаж по инженерной лестнице. Расположение города столь сложным, что запутаться было легче лёгкого.
Под ногами то и дело встречались сотни разбросанных журналов. Магазины с лопнувшими витринами, пустыми полками. Продуктами, с просроченными сроками годностями, консервами. Всё это волокли ноги, сминая, отбивая как футбольный мяч. С корабля бежали, не обращая внимания на вещи. Но в итоге многих просто высосало через одну из дыр.
Все двери квартир распахнуты. Внутри, в дальних углах, виднелись лопнувшие плоские телевизоры. Волна напряжения сорвало все предохранители. И таких волн было много. Пройдя ещё глубже, начали оживать рекламные щиты. Они реагировали на приближение человека. Несколько раз даже встала голограмма симпатичной девушки в полный рост, приглашая зайти в разбитую парикмахерскую. Он приближался к генератору, энергии начинало хватать на большее, чем просто гравитация, да редкое освещение. Спустя час блужданий, Ровальд плюнул на всё и присел на диван, взяв с пола газету.
На английском было написано Индия, 2160 год. Получается, генератор проработал почти двести пятьдесят лет. Разломанный, прошитый орбитальными снарядами.
Отсеки сменялись, ничем не отличаясь в разрухе. Освещение то появлялось, то исчезало. Как вдруг свет фонаря выхватывал табличку «Капитан». Добрался без приключений. Обычная генная автодверь по радужке глаза. Поднатужив экзоскелет, Ровальд уперся, и, вдавливая что было силы, с диким скрипом, отодвигал за крепкую стальную рукоять. Под ногами прогнулись половые пластины, завибрировали конструкции. Дверь резко всосалась в щель, а внутри сидел человек без скафандра, меланхолично курил и терпеливо смотрел на Ровальда:
— Ну, здравствуй, чужестранец. Устраивайся. — Указал он на аккуратно застеленную кровать, на которой уже успела скопиться пыль.
Голограмма. Подумал Ровальд и, расслабленно выдохнув, уселся поудобнее. Потом отряхнётся.
