— Где дом старейшины?
— Тут мест нет. Ферма занята. Иди отсюда. — Но женщину тут же одёрнула более молодая и что-то шепнула на ухо. — Дальше. Ещё дальше. Минут пятнадцать шагу. — Изменив тон сказала женщина, а молодая рядом, приветливо улыбнулась.
Ровальд улыбнулся в ответ, и та, застеснявшись, отвела взгляд в сторону.
— А он ничего. Ты права. Сразу не приметила. — Подчеркнула грубиянка. — Стройный, статный, уверенный. Давно таких не видела. Не наш.
Идя между грядок, Ровальд подмечал каждую деталь. Как одеты, сколько заплаток на одежде, насколько бодры и с каким настроением работают. Как разговаривают. Гектары вспаханной земли тянулись за горизонт. Между полями, разделяя зону за зоной, шли узенькие тропинки.
Но в целом, люди встречались редко. Вон, маленькая Анна, рядом с угрюмой мамой, весело что-то возится, посматривая с беспокойством на Ровальда. Мама, встала, перевести силы, и нехотя перестала быть угрюмой. Дочка её откровенно радовала.
Среди всех этих фермеров он шёл, как чужеродная комета сквозь застывшие планеты. Где-то внутри чёрное ядро. Где-то ЦК колыбели. Очень непростая задача в мире, в котором непросто всё.
Увидев Ровальда мать дочки помахала рукой, но тут же замерла, поняв, что это не её муж, и вернулась за работу, вновь угрюмая.
Спустя бесчисленное количество однообразных полей, показался дом старейшины. За ним начинался забор, преграждающий путь к другим фермам.
Подойдя к двери, Ровальд услышал голоса, а краем глаза приметил фамилию на вывеске: Левашов Н.К. Не потомок ли?
Голоса усиливались. В тот момент, что Ровальд занёс кулак постучать, дверь распахнулась и он оказался нос к носу с немолодым, но крепким мужчиной, взглядом, очень похожим на капитана.
— Э… Левашов?
— Да. — Голос старика был столь же твёрд. — Чем обязан, беглец?
— Привет от капитана Розетты.
Глаза старика расширились, рот открылся в нерешительности. Если что-то он держал в уме, то оно выпало. Потомок капитана схватил Ровальда за воротник, затащил внутрь, кинул к стене и одним движением закрыл дверь на замок.
— Откуда ты знаешь моего прапрадедушку? — Резко спросил старик, метко сплюнув Ровальду под ноги.
Ровальд, приподнялся на локтях, огляделся. Увидев экран старого компьютера, стол, стул, кучу хлама, раскиданного по комнате, стал оценивать с кем имеет дело.
— Не дружелюбно ты с гостями из дальнего космоса. Прямо, неожиданно. — Поправляя джутовый воротник поднялся Ровальд.
— Чё те надо, трансгендер ряженый? У меня договоренности с вашими. Думал, не узнаю? Ваши металлические штуки вот тут уже! У тебя на локтях что торчит? Дурень. Что тебя, по голове гладить? Щас запрос дам, на Земли Проклятых давно поставок не было.
Ровальд понял, что маскировка не годилась и, медленно, чтобы не волновать старика, снял куртку, расстегнул рубашку, начал приспускать штаны.
— Не-не-не. Понял. Хватит. — Махнул рукой старик, подошёл и обнял. — Ты уж прости меня, сынок, поневоле с ума схожу. Так что ты там говорил?..
— Я оттуда. — Ровальд указал наверх. — Нужны сведения.
— О, шутник. Ну, шутников мы любим. Лишь бы свои были. Чайку, хочешь?
Ровальд коснулся левой руки и там проявился галлограф. Ещё несколько движений, и из него тут же вытянулась объёмная голограмма утыканного дырами корабля класса Вега, Розетта. Старый дом колонистов.
Старик сделал шаг назад, ноги подогнулись, рука привычным движением выискала табурет, на который он чудом сел.
— От тыж мать. О тыж мать… — Он почесал репу. Глаза следили за голограммой. Периодически уставляясь на Ровальда, и обратно. — Тыж мать. Да-а…
— Вы поможете?
— Ещё раз, кто ты, сынок?
— Из космоса. Космонавт.
— А, да. Космос. Да… Было дело, однажды. До войны. До всего этого. — Задумался старик, наслаждаясь голограммой Веги так же, как капитан Левашов наслаждался папиросой.
— Что скажете?
Старик вздохнул и сказал с сожалением:
— Эх, жопа тебе, сынок. Понял?
В голосе была грусть, обречённость, и даже в чем-то сладкая, почти ностальгическая печаль. Он выпрямился и подошёл.
— Добро пожаловать на Чёрный Иксодус, звёздная крыса. Кто ещё о тебе знает?
Глава 7
Недобрые нотки звучали в голосе старейшины. Ровальд медленно одел куртку обратно, браслеты экзоскелета автоматически тихо сомкнулись.
— Ну так кто ещё о тебе знает?
— Зачем вам знать?
— Я же должен знать.
— Почему должны?
Старик озадачился.
— Странно, вот ты мне доверился, а теперь не доверяешь.
— Потому что, вместо того, чтобы узнать как дела там, откуда твой прадед, первым делом, ты спросил кто ещё обо мне знает. — Резко сменил тон Ровальд. — Что-то мне подсказывает, что ошибся я в тебе.
Старик замялся, не зная, что ответить. Бегал взглядом по комнате, затем, остановившись на ноже, тут же схватился и кинулся на Ровальда. В последнюю секунду Ровальд увернулся от лезвия, которое просвистело возле глаз. Не теряя времени, Левашов схватился за руку Ровальда. От чего-то чужеземец почти не сопротивлялся. Нож вновь неумолимо приближался к глазам. Откуда в пожилом человеке столько силы? Подумал Ровальд. Но лезвие, на удивление старейшины, остановилось. Невольная мысль проскочила в голове Левашова: с ним играются. Но он откинул её, и упёрся взглядом в то, что удерживало нож. Расслабленный, без тени испуга и напряжения, Ровальд держал запястье Левашова всего одной рукой, которое продолжало рваться с неимоверной силой. Упрочнённый экзоскелет для планет с повышенным притяжением. Но итог гравитации 2g на лицо. Немолод, а как же силён.
Потомок Левашова бешеными глазами впивался в душу. Белки на глазах краснели, вены на висках набухли. Он не мог пересилить пришельца из космоса. Жалкого человека, который и понятия не имеет о жизни при двойной гравитации. Сущего слабака. Левашов ударил Ровальда коленом в живот и повалил на пол, прижимая всем телом. Но отчего-то, жертва легко не давалась даже в этой ситуации. Нож не хотел идти. Незванец был зрителем театра. Спокойно наблюдал, не давая себя убить.
— Чёртова стена! — Брызгая слюной выругался старик. — Пришелец! Из космоса! Я тебе покажу, как покой нарушать!
Старик попробовал ударить кулаком, но Ровальд мгновенно подставил его же руку с ножом, и старик порезал себя. Старик изменился в лице. Нет, не ошибка. С ним играют. Он отшатнулся, выронив нож, и, держась за ранение, истекая кровью, уселся на пол. Левашов с удивлением смотрел, как пришелец столь же невозмутимо поднимается, поправляя крестьянскую одежду.
— Чудовище. — Огласил вердикт Левашов.
