— Она с ним не встречается? Жаль, такой успешный молодой человек. Я бы сама замутила, да вот не могу, матка не той модели. Я-то своих уже родила, а по-новому законодательству, тот, кто норму рождаемости выполнил, может идти на улучшение, ради сохранения молодости.
— Какая ставка, какая ставка! Три к одному. Зузь точно замочит Скважа.
— Да они оба платиновые. Забил бы ты на ставки, на арены. Го лучше бухнём. Достал свежее топливо для репликаторов, система запоёт. Такие эндорфины синтезируются, охренеешь, м?
— Мам, а почему там дядя на крыше? Он весь железный. Я таких не видел.
— Пап. Электрификация отключается завтра? — Спросил детский тоненький голосок. — Это не больно?
— Нет, конечно нет. Тебя подключат почти сразу, под анестезией. Ничего не почувствуешь.
— Я буду вырабатывать ток, чтобы город горел дальше?
— Именно так. Всё на благо общество. — Серьезно кивнул немолодой мужчина. — Это великая часть.
— Хорошо. Только если это вам поможет. — Согласился ребёнок.
Что-то йокнуло в сердце. Ровальд присмотрелся к ребёнку, аккуратно спустился по пожарной лестнице, пошёл следом, избегая столкновений. Хотя те, кто с ним сталкивались, вопреки осторожности, не обращали внимания. Возможно, позитронный мозг неронов отсекал нелогизмы.
Ребёнок, который запросто готов пожертвовать собой, — оказался девочкой по имени Эльза. Всего семь лет. Ровальд проследовал за ней до коттеджа, окружённого зелёными лугами и кустами в форме животных.
Тихонько проникнув внутрь дома, Ровальд подслушал дальнейший разговор. С работы пришла мать, которая так же стояла за электрификацию ребёнка:
— Нет, Эльза, ты не понимаешь. Отказаться нельзя. Всё давно решено.
— Пап, а пап. А может, можно мне ещё хотя бы денек?
— Не волнуйся. Поживешь в цифровике. Там людям даже лучше. Насыщенная жизнь, эмоции. Будешь счастлива.
— Но мне тут хочется.
— Ты уже согласилась, нечего менять решения. Будь хорошей девочкой. Уже взрослая, пора уметь принимать взрослые решения.
Весь вечер, Эльза сидела запертая в своей комнате, и хныкала. В последний момент, она поняла, что не хочет приносить пользу совсем.
Были и другие разговоры.
— А брат? Почему его не берёте?
— Не потянет, он уже как мы. Ослабевший, как мы, бедняга. Организм почти не вырабатывает той энергии, которая необходима для жатвы. Мы и так хотели его, но, боюсь, это будет разовая вспышка на пару мгновений. Бесполезный материал.
— А вы?
На этом этапе всегда начиналась материнская истерика.
В конце концов, поняв, что вариантов у Эльзы не много, она сменила тему:
— Можно мне с друзьями попрощаться? Они живут рядом.
— Да успокойся! Каверсоны тоже своих детей отправляют. Троих! Исключений нет. Совет состоялся, все готовы. Ты готова. Не капризничай.
Ровальд занял место в чулане, за мешками с сахаром и картошкой. Еду предпочитали самую обычную. Интересно.
Девочка опять заперлась в комнате и заплакала. Она молилась. Но не ЧерноБогу. Она молилась иначе:
— Боженька, если ты есть, спаси меня, пожалуйста. Я буду хорошей девочкой. Спаси моих друзей.
Час за часом, девочка молилась, пока не постучала мать и не наказала злым голосом.
— Спать я сказала! Дай нам с отцом отдохнуть! Мы ради вас вкалывали! Потом ещё обслуживать вас, лежащих без дела в капсуле. Совсем одурела!
Ровальд хотел подняться и плюнуть ей в лицо. Досадное отсутствие слюны испортило настроение.
Настала глубокая ночь. Родители заснули. Ровальд тихонько пробрался на второй этаж, отворил дверь в комнату Эльзы, и обнаружил ту самую девочку, забившуюся в угол кровати. Она обнимала колени, и слёзы, одна за другой, безмолвно скатывались.
— Папа? Я узнала, что вы не правы. Там отключают нас, погружая в сон, а вы думаете, там хорошо. — Девочка вздрогнула, когда поняла, что тень принадлежит не отцу. — Кто это?!
Включился свет и перед ней предстал тесионский рыцарь. Макушкой касался низкого потолка.
Но Эльза не закричала. Наоборот.
— Дядя… ТЫ ангел? Пришёл забрать меня? Друзья рассказывали о тебе.
— Бог услышал твои молитвы.
— Умереть? Да. Лучше так. Не хочу быть батарейкой.
— О нет. Не умереть. Я выведу тебя из города, и отведу в безопасное место. Там хорошие люди, они примут тебя.
— Правда-правда?
Рыцарь медленно кивнул. Девочка обрадовалась. Ровальд присмотрелся. Голубые, ясные, как само небо, глаза. Вот он остаток угасающего рода голубоглазых славян.
Ровальд усадил девочку себе на плечи. Единственное что она попросила, так это на последок взглянуть на родителей. Даже при том, что они такие непутёвые. Спустились в их спальню. Глаза обоих родичей светились бледным сиянием. Выглядело жутковато. Но она никак не среагировала. Таковы были условия её жизни.
— Прощай папа, мама. Жалко, брата нет. С ними бы тоже попрощалась.
Покидая дом, она долго оборачивалась, затем вздохнула, и рассказала про других детей, которые тоже желали уйти вместе с ней.
— Откуда ты знаешь?
— У нас чат, мы друг с другом общаемся. Многие хотят. Нам можно взять их с собой?
* * *
Ровальд тихонько выломал деревянную дверь одного коттеджа, другого. Видя Эльзу, дети, брали вещи и резво семенили на встречу. Пяти, шести, девятилетние сорванцы. Вскоре образовалась длинная веретеница посреди пустынных улиц. Жители города наслаждались последним сном.
— В канализации есть старый бункер. — Сказала Эльза. — Они знают, где это.
Ровальд держал крышку люка, пока цепочка беглецов не скрылась в чёрной дыре. Пускай дорога обратно и займет много времени. Но раз у него есть шанс предотвратить хоть что-то мерзкое, он им воспользуется.
Всю ночь Ровальд выводил детей под ориентировкой Эльзы, тихонько ломая замки, которые не имели сигнализации. В мире безжалостного контроля, сигнализация — пережиток прошлого.
Час за часом, методично, Ровальд делал своё дело, играя роль ангела. Около пятидесяти детей аккуратно пролезали под землю там, где открывалась крышка люка. Неожиданно Эльза предупредила.
— Осталось всего два мальчика.
— Больше никого?
— Больше никто не верит, что можно сбежать.
— Не выдадут?
Девочка пожала плечами.
Подтверждая худшие опасения, из домов начали выходить люди. Из глаз каждого лилось бледное свечение, затмевающее зрачок.
— Электронные глаза. — Пояснила Эльза. — Всё, это нас искать. — Вздохнула девочка. — Чат заблокировали. Прознали.
