Они добрались до парка, где Ровальд открыл очередной канализационный люк, и запустил Эльзу. Она обрисовала улицу, номер дома, и где ребята будут ждать.
— Не волнуйся, дядя-ангел. Меня уже ждут внизу. Мы вас подождём столько, сколько потребуется.
Фонарные столбы ещё горели, опуская треугольные столбы света. Двое мальчишек жили рядом друг с другом, но на другом конце города. Завыла серена. Ровальд мчался, что было ног. Но чем дальше в центр, тем больше пластиковых людей выходило на улицы, искать пропавших, которые должны стать вторсырьём на сложные времена.
Солнечный розовый свет спустился на город, открыв сосредоточенные лица обеспокоенных взрослых. Разговоры велись только по делу, с предположениями о том, где могут быть неблагодарные твари, как они так быстро скрылись, кто вскрыл двери, да ещё так грубо. Ходило предположение, что это взбесившийся нерон, которого одолел киберпсихоз, причем, сразу последней стадии. Как бы деток не покромсал, их единственную надежду пережить отсутствие света.
Первого Ровальд нашёл довольно быстро. У себя дома тот прятался на чердаке. Скрывался от родителей, которые так же его искали. Остальных детей, которые не согласились пойти, держали в заперти под строгим надзором. Ровальд пробрался на чердак, в суматохе схватил парня, выбил коленом окно и вырвался на улицу.
Впереди, опустив руки, сгорбившись, к нему ковылял нерон. Лицо обречённо смотрело вниз. Техника уже работала в пол силу. Неорганические ноги предсмертно жужжали, с натугом. Нерон хныкал как малое дитя.
— Боже! Всё, во что я вкладывался и ради чего жил. ЧерноБог! Ну пожалуйста, я же так служил. Слепо следовал заповедям. Ну что не так?
Подобных, постепенно замедляющихся, много. Свет в домах потускнел. Моргнул пару раз, и исчез. Город погрузился во тьму и панический хаос. Начались крики боли. Будто кого-то резали заживо.
— Я чувствую! Чувствую! Тело болит! Медикаменты не работают.
— Арх, голова. Как раскалывается голова.
— Мои ноги, они отнимаются. Я их не чувствую. Помогите! ПОМОГИТЕ! ЛЮДИ ДОБРЫЕ!
Нероны обезумевши кричали, начав ощущать то, что всё это время на самом деле чувствовало их тело, старательно заглушаемое лекарствами. Кто-то падал заживо и не мог пошевелиться, морщась. Кто-то скрипел зубами и просто хныкал. Но другие…
— Вот он! Я их вижу! Он держит живца!
Ровальд, вопреки своей уверенности, оказался видимым. Стоило электрификации исчезнуть, их мозг заработал должным образом, завеса скрытности спала.
Со всех сторон наращивались толпы человекоподобных неронов. Они жадно сверкали глазами, заносили пальцы. Сама смерть в их лице тянулась к Ровальду и мальцу, которого он держал.
Ударом ноги переломал несколько рук, которые с хрустом ломающихся игрушек, раскололись, повиснув на тонких проводках. Их становилось больше, ещё больше. Кишмя. Весь город ожил. Нероны выпрыгивали из окон, ломая себе ноги, и тянулись к ним сторону, ползли.
— Дай…
Этот поток не раскатать. Скорость, мгновенно набираемая высота, детский крик. Нескольких раздавил при приземлении, выдавив полужидкие глаза как пасту из тюбика.
— Он там! — Крикнул мальчгуан. — В мусорном баке!
Ровальд подбежал, открыл крышку контейнера, а там, укрывшись в отходах, среди пакетов, лежал последний мальчишка. Глаза широки от ужаса. Ровальд протянул руку, тот без вопросов ухватился. Дальше, всё было как в фильме про апокалипсис. Толпы зомби, в меру ослабевающих протезов гнались, как обезумевшие. То их становилось всё больше, то часть отваливалась, потеряв электроэнергию окончательно.
— Да хрен с детьми! Его ловите! У него ионные аккумуляторы! Они годами работают!
Толпа заревела. Ровальду не успевал набрать скорость. Каждый раз приходилось сталкиваться с новой волной, таранить плечом, удерживая равновесие от падения, оберегая детей в руках, которых пытались отнять. Один попытался откусить кусочек детского пальца.
Ровальд сменил режим. Силой мысли зарядил. Выстрелил в толпу. Трое неронов разлетелось в дребезги на мозаичные крупицы, освободившиеся органы плюхнулись. Никто из неронов не обратил внимание. Они окончательно сошли с ума.
Кто-то схватил Ровальда за ногу, он споткнулся, в последний миг упёрся в асфальт рукой, кувыркнулся, восстановил равновесие, побежал дальше. Дети, вопреки пируэтам, удерживались крепкой хваткой.
Выстреливая один заряд за другим, Ровальд не решался поднимать волну. Взрыв раздавит детей в убежище.
Метаясь по заколукам, нашёл невысокое здание, на крышу которого удалось запрыгнуть с первого раза. Оттолкнулся, со свистящим ветром вылетел, к следующей крыше, ещё толчок, ещё выше. Перепрыгивая со здания на здание, путал следы, пока один из мальчуганов не выкрикнул.
— Там люк открыт! Я помню!
Ровальд выглянул за перилла крыши, и действительно. Одинокая чёрная дыра посреди глухого шоссе. Перехватив парней поудобнее, шаг в неизвестность. Край люка пролетел мимо глаз, приземление. Тишина. Одиноко капающая вода в конце круглого туннеля.
— Кажется, я ребро сломал.
— Ничего, — подбодрил его друг, — я тоже. Заживет.
Крики неронов приближались.
— Нам сюда! — Указал первый мальчишка, забыв про боль.
Метаясь от поворота к повороту, спустя час, добрались. Убежище. Дети на месте. Каждый, посмотрел глазами полными страха. Ребята выскользнули, держась за бока. Ожидавшие вышли на встречу, обнялись. Где-то там металась Эльза.
Но звуки недовольных, истеричных неронов-родителей бегали терзали слух. На поверхности эти твари не успокаивались. Даже ещё больше раззадорились.
— Скоро догадаются. — Сказал кто-то из детей.
— Дядя-ангел. Что теперь?
— Он не ангел. Я слышал о таких. Он тесионец-разведчик. Враг империи.
— Какой же он враг? Он нас спас.
Ровальд протянул руку.
— Идёмте. Знаю одно место.
Эльза встала на сторону Ровальда и объяснила, куда их отведут.
Ровальд вёл их на выход из города, обратно к полям жатвы, пройдя через которые, они выведет их в убежище. Коммуникации то сужались, то расширялись. И сами дети, зачастую, соображали лучше. Они догадались куда следует идти, и стали регулировать маршрут.
Прошли целые сутки. Как Ровальду показались. Они потерялись. Голодные, но не сломленные выжившие. Каждый не старше десяти лет. Они шли час за часом. Никто не жаловался.
— Нет, надо разок подняться на поверхность, так мы не сориентируемся. Ходы слишком старые. Эту часть мы не знаем.
Но вот в конце туннеля появился свет уходящего солнца. Обрадованные, ребята побежали вперёд, оставляя Ровальда позади.
— Стойте!
Но никто его не слушал. Детская радость не знает преград.
