– Это тайное оружие, чтобы держать под контролем моих соседей.
Он усмехнулся в ответ:
– Никому не известно, когда и каким способом придется поддержать дисциплину.
Гейбриел оперся о связку сена и чуть не потерял равновесие. Элетея схватила его за рукав, взглянув на него с укором, а потом, угрожающе нахмурившись, оттолкнула от себя. Жена викария болтала, ничего не замечая. Он мог бы сказать им обеим, что положение его безнадежно, вне зависимости от того, офицер ли он кавалерии или нет. Добродетели Гейбриела умерли до того, как ему исполнилось пятнадцать лет. Во время войны, участвуя в подрыве моста через Эльбу, он сам чуть не стал призраком. Ему чуть не пришлось остричься наголо, потому что ему опалило волосы, и он получил ужасный шрам на шее. Он действительно походил на дьявола, как его называли французские офицеры.
Он заморгал, внезапно поняв, что жена викария только что провела рукой по его лицу. Он не знал, то ли она утешает его, то ли пытается вызвать его из мертвых, и с трудом выдавил из себя слова.
– Вы что-то сказали, сударыня? – прохрипел он.
– Мы счастливы, что живем вдали от злых влияний нашего времени, – повторила она голосом искренним, но слишком громким – от этого голоса в голове у него загудело.
Он скосил на нее глаза.
– Вы имеете в виду Лондон? Да, порочный город. Разрушает человека. Я только что оттуда.
Она кивнула.
– Здесь, в деревне, мы живем верой, любовью, милосердием.
– Аминь, – сказал он, заслужив очередной подозрительный взгляд Элетеи: что он собирался сказать? – Значит, начнем пахать.
Миссис Брайант застыла, уставившись на него. Он заметил, что Элетея закатила глаза. Наверное, он сказал что-то не то.
– У нас, сэр Гейбриел, пашут в октябре.
– Ах да. Я забыл. Значит, мы начнем в сентябре. – Хотя он вовсе не собирался так долго сидеть в этом болоте. – Чтобы опередить остальных, которые будут ждать до октября.
Элетея одарила его лукавой улыбкой.
– Именно в сентябре мы занимаемся молотьбой.
– А нельзя ли молотить раньше?
Он уставился на ее губы. Ее глаза смотрели на него насмешливо. Если она даст ему новую возможность, он не просто поцелует ее – он зайдет гораздо дальше.
– Только в том случае, если вам известен способ, как заставить зерно созреть раньше этого времени. – Она замолчала, и ему захотелось снова притянуть ее на солому. – Он вам известен?
Гейбриел усмехнулся:
– Если я отвечу «да», вы сочтете меня полным идиотом, не так ли?
Она рассмеялась:
– Сочту.
– Я не фермер. – Он пожал плечами. – И никогда им не был.
Элетея изучала его глазами.
– Быть может, вы не фермер, но у вас есть арендаторы, и они-то как раз фермеры. Положим, их осталось немного. Но ответственность за тех немногих, которые остались, лежит на вас.
Он покачал головой:
– Я их даже не знаю.
– Давайте съездим вместе, и я познакомлю вас с ними.
– Возможно, но только не сегодня, – сказал он, стараясь, чтобы его слова прозвучали искренне.
Но он не обманул ее ни на миг. Она помнила, кто он такой.
Миссис Брайант ободряюще улыбнулась ему:
– Мы знаем, что вы не фермер. Но могу ли я спросить, кто вы?
– Ну, я игрок, – сказал он не подумав. – И…
– Воистину полезное занятие, – пробормотала Элетея.
– И кавалерийский офицер. То есть был. Я знаю лошадей. Действительно знаю.
Миссис Брайант окинула оценивающим взглядом его сильную фигуру.
– Это хорошее начало.
– Лошадей и женщин, – поправился он.
– И я полагаю, что, с вашей точки зрения, разница между одним и другим невелика, – сказала она с укоризненным видом.
Гейбриел улыбнулся:
– Конечно, разница есть. Лошадь хороших кровей может принести мужчине целое состояние. Женщина хороших кровей может растратить состояние в десять раз быстрее.
Элетея вздохнула:
– Полагаю, нам пора ехать, миссис Брайант. Бедный сэр Гейбриел всю ночь ухаживал за своей лошадью.
Все трое вышли, и он снова прищурился. Солнце выглянуло из-за мрачной гряды облаков. Типичный английский серый день вдруг наполнился ослепительным сиянием, от которого резало в глазах.
И которое заставило его понять, как действительно похорошела Элетея. Быть может, она слишком вытянулась, чтобы в Лондоне ее могли называть красавицей. Да и черты ее лица, патрицианский нос, роскошные губы и угловатый подбородок не были образцом классической красоты.
Но он поцеловал эти несовершенные губы, а она продолжала разговаривать с ним. Этот факт весьма ободрил его. В конце концов, она поддержала его в самую трудную минуту его жизни, и если он не стал лучше за эти годы, то не стал и хуже. И у него не было других планов на лето, кроме как навестить своих старых друзей в Венеции.
Миссис Брайант сунула ему в руки тяжелую корзину:
– От нашего прихода, прошу принять этот малый знак нашего уважения. Добро пожаловать в Хелбурн, сэр Гейбриел.
Он с трудом сглотнул.
– Благодарю вас, – сказал он, поняв, что миссис Брайант ждет ответа. – Что… что здесь такое?
– Фиалковое желе. Три кувшина. Сочная ветчина. И молитвенник.
«Фиалковое желе и молитвенник. Пожалуй, мне пора обзавестись вставной челюстью».
– Вы очень добры, – вежливо сказал он.
Миссис Брайант посмотрела ему в глаза.
– Вам понадобится много сил, если вы займетесь Хелбурном. Вы не должны позволять своей прислуге запугать вас, – сказала она с напором. – Вы должны позаботиться о своем имении.
Гейбриел отважился бросить взгляд на Элетею; в ее глазах искрился смех.
– Вот как?
Миссис Брайант топнула ногой по соломе:
– Покажите слугам, кто здесь хозяин.
– Я сказал им об этом вчера вечером. По крайней мере мне так кажется.
– Тогда почему, позвольте узнать, вы спали на конюшне?
– Ну, потому что я…
Миссис Брайант понимающе кивнула:
– Потому что вы боялись спать в доме. Боялись, что кто-то из этих негодяев разделается с вами ночью. Я не упрекаю вас за осмотрительность.
– Думаю, что я довольно быстро приберу их к рукам, – сказал он, хотя в голове у него мелькнула мысль о том, что он ушел с одной войны, чтобы попасть на другую.
