Он рассмеялся:
– Понятия не имею. Главное правило, которому я следую, – это наслаждаться теперь и раскаиваться потом.
– Никакое это не правило.
– Да?
– Да, – твердо сказала она. – Это отсутствие правил.
Он снова провел рукой по ее спине.
– Должен ли я позволить вам уйти? – спросил он с игривой улыбкой.
Она кивнула без колебаний:
– Да.
– Так я и подумал. – Он рассматривал пол, словно там, у его ног, можно было найти решение. И она сама посмотрела вниз. Как и ожидалось, когда он снова поднял глаза, темный блеск в них показал, что мотивы, которыми он руководствуется, скорее хитры, чем невинны. – А можно мне будет прийти к вам еще раз?
Она размышляла, что ему ответить, хотя он сам, должно быть, почувствовал, что она согласна.
– Да, но только к ужину, и при полном сборе гостей. Мой брат должен вернуться на следующей неделе.
– Когда? – спросил он, помолчав. – Когда мне можно будет прийти? Если я обещаю вести себя хорошо, должен ли я ждать его возвращения?
– Вы не умеете вести себя хорошо.
– Я научусь.
Она прикусила губу. Глаза ее смеялись. Была почти полночь, и если не считать того, что его поцелуи сбивают ее с толку, она знала об этом человеке только одно – он не только понапрасну растратил свою юность, но его настоящее и будущее казались ничуть не лучше. Теперь она не была уверена, что приглашение его к ужину пойдет на пользу и ей, и ему. Но она хотела снова увидеть его. Стоит рискнуть хотя бы ради его улыбки.
Элетея сказала:
– Вечером в пятницу. – За это время многое может случиться. Он может сбежать. Или измениться. Или…
Он кивнул с серьезным видом:
– Через пять дней. Да. Сочту за честь.
– Вам нужен мешок муки, Гейбриел?
– Мешок… не важно.
– Но ведь вы приехали за мукой, да?
– Почему бы вам не дать мне вместо нее корку хлеба?
Она весело усмехнулась:
– Чтобы съесть ее с ветчиной и фиалковым желе?
– Ветчину я уже всю съел, – угрюмо сказал он.
Глава 13
Два дня спустя, во вторник, Гейбриел мчался в предрассветной мгле обратно в Лондон, оставляя за собой заставы, тихие деревни и всяческие соблазны. Он проснулся до рассвета, посмотрел из окна через свой заросший сорняками сад в сторону дома Элетеи и понял, что ему грозит опасность потерять себя. Когда он был моложе, он знал в точности, против чего он настроен. Его судьба казалась несправедливой, но он хотя бы понимал ее.
Он не сельский джентльмен. Он игрок, солдат, и если обстоятельства придали его характеру нежелательные черты, у него нет оснований изменять свой характер. Он, вероятно, не способен пустить корни даже в ту почву, которая породила его. Одному Богу известно, каким человеком он вырос. Было бы нехорошо по отношению к Элетее оставаться в деревне. На самом деле это знак его истинной любви к ней – исчезнуть из ее жизни.
Он оделся и с шумом сбежал вниз по лестнице, громко приказал привести лошадь, подать завтрак и вызвать кучера. Рявкал на ленивых слуг, которые не пошевелятся до тех пор, пока крыша не рухнет им на голову. Он оседлал лошадь в темноте, и, если говорить честно, его андалусцу так же не терпелось уехать отсюда, как и его хозяину. Кучер, привыкший к беспокойному нраву своего господина, невозмутимо последовал за ним.
Гейбриел не мог оставаться здесь больше ни одного дня, ни часу. Он бежал. Он столько раз говорил себе, что поступит хорошо по отношению к Элетее, если уедет, что сам в это поверил. Вчера ночью, если бы она поощрила его, он доказал бы ей, что он ничем не лучше второго ее гостя. Он наобещал бы ей всего, чего угодно, не собираясь выполнить ничего из обещанного.
Или он выполнил бы обещанное, а это самое худшее, и это говорило о том, что он бежит обратно в Лондон не для того, чтобы спасти честь Элетеи, а для того, чтобы спастись самому.
Это обнадеживающий знак, подумала Элетея. Гейбриел не приехал к ней в следующие два дня, и это означает, что он относится к ее чувствам с уважением. Если бы он снова явился к ее дверям без приглашения после того, как она выразила неудовольствие из-за его нежданного посещения и последовавшего за ним предложения, она могла бы отказаться принять его. Но могла бы и предложить ему чаю.
И позволить ему снова поцеловать себя.
И она могла только надеяться, что он принял ее совет близко к сердцу и приводит в порядок свое поместье. С другой стороны, она отпускала собак бегать вокруг дома без привязи, носила волосы распущенными, точно язычница, и открывала окно по ночам посмотреть, как восходит Венера. То, что новый владелец приехал в Хелбурн-Холл, никак не было связано с ее внезапной страстью к вечернему воздуху или с энергией, которая пробудилась в ней после многих месяцев меланхолии. Она казалась самой себе поздним зимним тюльпаном, который прорастает сквозь толстую корку твердой земли, чтобы насладиться солнцем.
Даже ее брат Робин, вернувшись домой весь в пыли и грязи, но в присущем ему хорошем настроении, заметил, что она воспрянула духом.
– Цыганки, что ли, нагадали тебе счастье, пока меня не было? Давненько я не видел твоей улыбки.
– Неужели я стала такой угрюмой? – спросила она огорченно.
Она вовсе не разучилась смеяться, хотела она добавить, просто все это время она видела мало радостей.
Он с любовью рассматривал ее, пока Элетея шла впереди него в гостиную, где был подан легкий завтрак – бекон, булочки и крепкий горячий кофе.
Робин был всего на дюйм выше Элетеи, стройный, с шелковистыми каштановыми волосами, которые то и дело падали ему на левую бровь.
– Жаль, что ты не поехала со мной в Лондон. Твои подруги так просили меня рассказать о тебе. Кассандра Уэверли только что произвела на свет двойню. Для тебя это было бы очень полезно – навестить ее.
Ничего подобного. Ее посетила бы зависть, потому что ей, похоже, суждено иметь дело с детьми только в качестве гувернантки. А он продолжал свои рассказы. Ее мысли блуждали, пока он не замолчал, а потом, к собственному смущению, она выпалила:
– У нас появился новый сосед. То есть на самом деле старый. Это Гейбриел Боскасл.
Теперь, произнеся наконец-то его имя вслух, она поняла, что не изгнала его из головы, но, напротив, именно он занимал все ее мысли. Тем временем озадаченное выражение исчезло с лица ее брата, и он уставился на нее с веселым ужасом.
– Ты ведь помнишь его? – спросила она. – Его отец умер…
– Гейбриел и его братья дубасили всех мальчишек в школе. Кажется, его даже как-то поставили к позорному столбу за…
