– Вам тоже не следует ехать по этому мосту. Разве вы не видели знак?
Он пожал плечами:
– Я решил, что его назначение – отпугивать желающих ступить на чужую землю. Интересно, чей это мост?
– Ваш.
Гейбриел стал необычайно привлекательным мужчиной и явно понимал это. Конечно, он не делал попыток скрыть свой интерес к ее женственной внешности, он неторопливо изучал ее лицо и фигуру, так что плечи и шею у нее охватило жаром.
– Скажите мне, что вы всего-навсего вознамерились вторгнуться в чужие владения, – проговорила она, понизив голос. – Или едете в гости к тому, кто теперь владеет этим поместьем. Господи, Гейбриел, неужели вы меня не помните?
Он усмехнулся, взгляды их встретились.
– Леди Элетея. – Он отвесил насмешливый поклон. Мост под его ногами снова угрожающе затрещал. – Я необычайно рад возобновлению нашего знакомства.
Испорченный мальчишка.
Она сдерживалась, но все же не смогла не рассмеяться.
– Мне остается только надеяться, что вы стали любезней, чем были при нашем последнем разговоре. Помните? Если вы все забыли, я обижусь.
Трудно было поверить, что когда-то Гейбриел вызывал у нее жалость. После смерти отца беды его только усугубились. Он всегда казался старше своего возраста. Она и теперь чувствовала его пронзительный оценивающий взгляд, которым он провожал ее, когда она проезжала мимо на своем изящном маленьком пони. Глазел на нее грубо, ее грум даже выбранил как-то раз Гейбриела за это.
Но это его не остановило.
Испорченный мальчишка.
Привлекательный мужчина.
Он по-прежнему смотрел на нее так, что ее охватило смущение.
Но теперь в его взгляде появилось что-то новое. Знание. Настороженное знание, которое она угадала по собственному опыту.
– Вы не думаете, что я мог забыть вас, не так ли, моя прекрасная защитница? – спросил он, схватившись за шаткие перила.
Она в замешательстве оглянулась на сопровождающих.
– Мы почти не знакомы. Кажется, мы разговаривали всего несколько раз, а в последний раз это было, когда вас поставили к позорному столбу на деревенской площади.
– Я помню наш разговор. – Он прижал руку к сердцу. – Ваши слова навечно врезались в эту пустую полость. Боюсь, это не стало лучшим из моих воспоминаний. Но не по вашей вине.
– Зачем вы вернулись? – тихо спросила она.
– Вернулся, чтобы вступить во владение моим поместьем – Хелбурн-Холлом. Вы скажете, куда мне ехать?
Она разочарованно покачала головой:
– Оно находится как раз за вами, за мостом. Мимо не проедете. – Она указала ему за спину: – Вон там.
Его белые зубы сверкнули в горестной усмешке.
– Вы имеете в виду будку привратника? – Он оглянулся и насмешливо фыркнул. – Или вон тот сарай?
Она медленно улыбнулась, подумав, что из всех, кто прежде захватом завладевал поместьем, Гейбриел кажется ей наиболее подходящим.
– Я хочу предупредить вас еще об одном – о слугах, которых вы унаследовали. Говорят, они склонны пренебрегать своими обязанностями.
Она услышала, как ее лакей хихикнул, уловив ее слова.
– Владельцы поместья слишком часто сменялись, и слуги совершенно выбились из колеи, – продолжала она. – Они научились пользоваться этим своим положением, живя без присмотра и правильного руководства. – Таким образом она вежливо сообщала ему, что его прислуга состоит из пьяниц, бывших преступников и отбросов общества.
На мгновение она ощутила удовлетворение при мысли о том, что этими словами она как бы воззвала к его высшим принципам. Но тут он поднял брови, точно демон рискованных кампаний, и спросил:
– Полагаю, вы не поедете со мной?
Она отмахнулась от этого предложения, слегка улыбнувшись, и отступила на шаг.
– Приятные мечтания, сэр Гейбриел. Если река унесет вас, не говорите потом, что вас никто не предупреждал.
– Элетея…
Она помедлила.
– Да?
– Ничего. Не важно.
Глава 4
Предупреждать его. Как будто он когда-либо нуждался в предупреждениях, если речь шла о женщине. Он смотрел, как ее изящная фигура удаляется, возвращаясь к ожидающей лошади. Потом очнулся. Даже будучи девочкой, леди Элетея Кларидж соблазняла его в самых глубинах души. Как она полагает, кому она пришла на помощь? Он мог бы сказать ей, что навсегда запомнил тот день, когда она разговаривала с ним у позорного столба, когда он достиг высшей точки публичного унижения.
Отчим Гейбриела подвергал его еще большей жестокости наедине, но вмешательство Элетеи только увеличило чувство стыда, которое Гейбриел старался скрыть. Он никогда больше не опускался ниже в своей самооценке, хотя другие могли придерживаться на его счет и противоположного мнения.
Говоря по правде, ему очень хотелось позвать ее обратно и сказать, что она совершенно лишилась своего прекрасного ума, если полагает, будто сломанный мост или разоренное поместье могут для него что-то значить после того, что он видел и делал.
Гейбриел был чертовски раздражен тем, что она по-прежнему обладает способностью сбивать его с толку.
Он не был человеком вовсе ни на что не годным. Он выиграл в карты свою долю в основных закладных. Если этот расшатанный мост говорит о том, что находится за ним, вероятно, потребуется целое состояние, чтобы восстановить Хелбурн-Холл, и при этом он не получит обратно ни единого фунта.
Он полагал, что проведет здесь самое большее пару недель. Его привлекательная соседка Элетея заслуживает того, чтобы он уделил ей некоторое внимание ради славных далеких дней. В конце концов, можно пересчитать по пальцам количество храбрецов, которые вставали на его защиту.
Упрямая молодая девушка осмелилась бросить вызов своему воспитанию и замарать свои перчатки, вытирая грязь со щеки буяна.
Слишком мало было тех, кто осмеливался подружиться с ним в его самые мрачные годы из страха, что он обернется и укусит их.
Так или иначе, даже с точки зрения последнего негодяя, он должен чувствовать себя обязанным ей. Нет ли у нее какого-нибудь неугодного поклонника, который должен исчезнуть с лица земли по ее желанию? Или какого-нибудь упрямца, в котором ей хочется вызвать ревность? Быть может, эта молодая леди пребывает в затруднительном положении из-за отсутствия денег? Быть может, ее родители умерли, а брат – он смутно вспомнил, что у нее есть брат, – навлек позор на их семью?
Говорят, что ни один человек из рода Боскаслов, следуя личному моральному кодексу, никогда не забывает ни об оскорблении, нанесенном ему, ни об оказанном ему благодеянии. Невысказанным, но само собой разумеющимся считалось, что если бы Гейбриел получил награду, стараясь воздать Элетее за ее прежнюю доброту, он был бы обязан принять ее.
