Быть царевной
Царица могла быть неграмотной. Ее могли обучать дома, но «сдавать экзамены» ей, конечно, не приходилось. Священные книги ей читали, молитвы она знала наизусть. Однако что касается дочерей Алексея Михайловича, то они получили хорошее образование.
Им давал уроки Симеон Полоцкий — сподвижник Алексея Михайловича, один из образованнейших людей своего времени, духовный писатель, проповедник, богослов, поэт, драматург, переводчик и придворный астролог. Софья училась вместе со своими братьями и была не просто грамотна, но и начитанна, владела несколькими иностранными языками.
Симеон Полоцкий
«Терем московских царевен раскрыл свои двери для мужчин, — пишет историк М. Помяловский. — В числе первых, проникших в эти запретные прежде покои, был известный Симеон Полоцкий. Он давал уроки царским дочерям, и Софья была одной из усерднейших его учениц». Симеон давал уроки и другим царевнам, но все же, видимо, выделял Софью. Именно ей он подарил свою «Псалтырь рифмотворную» — сборник стихотворных переводов псалмов для Алексея Михайловича. Книгу украшала миниатюра с изображением царя Давида, а на первых страницах помещено посвящение Софье в серебряной узорчатой рамке.
На другой книге Симеона — катихизисе под заглавием «Венец Веры» — стихотворное посвящение, обращенное непосредственно к Софье:
О благороднейшая царевна Софиа,
Ищеши премудрости выну небесныя.
По имени твоему жизнь твою ведеши:
Мудрая глаголеши, мудрая дееши…
Ты церковныя книги обыкла читати
И в отеческих свитцех мудрости искати…
Затем Полоцкий сообщает, что царевна, узнавши о том, что сочиняется эта новая книга, «возжелала сама ее созерцати и еще в черни бывшу [черновую] прилежно читати» и приказала переписать и переплести для себя. Симеон восхваляет милосердие царевны, говорит, что оно елей и что елей мудрым девам необходим бывает.
Мудрейшая ты в девах! у бо подобает
Да светильник сердца ти светлее сияет:
Обилуя елеем милости к убогим,
Сию спряжа доброту к иным твоим многим.
Но и сопрягла еси, ибо сребро, злато, —
Все обратила еси милостивне на то,
Да нищим расточиши, инокам даеши,
Молитв о отце твоем теплых требуеши.
И аз грешный многажды сподобихся взяти,
Юже ты милостыню веле щедро дати…
Какая судьба ожидала царевну? Царских дочерей не отдавали замуж — нельзя давать такой козырь в руки одного из боярских родов, а выдать русскую православную царевну замуж за иноверца и вовсе немыслимо. После того как один из их братьев становился царем, они обычно постригались в монахини.
Но пока царевны жили во дворце, где были устроены специальные «Потешные палаты» с целым штатом «разного рода потешников», они могли порадовать себя, если не участвуя в различных развлечениях, то хотя бы наблюдая за ними.
Иван Забелин в своей книге «Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетии» пишет: «Во дворце, как видели, устраивались обычные народные игры, например качели на Святой и горы на Маслянице; во дворце постоянно играли в шахматы и шашки, тавлеи, саки, бирки, а также и в карты… Есть свидетельство, что „треклятые“ органные гласы раздавались из дворца перед лицом всенародного множества… часы с музыкою в XVI ст. уже украшали этот дворец и забавляли царское семейство своею чудною игрою». Он же рассказывает о шутах и шутихах и карликах и карлицах, которые веселили хозяев и гостей царского дворца.
Царевна Софья Алексеевна
Царевна Марфа Алексеевна
Но, вероятно, самую большую радость Софье доставляли визиты князя Василия Васильевича Голицына. Связанный с царской семьей родством и дружбой, он имел привилегию навещать царицу и царских детей. Князь был из тех русских, кто живо интересовался европейской политикой, европейским образом жизни, европейской культурой. (А таких при Дворе Алексея Михайловича становилось все больше.)
Вот слова о нем французского посла Фуа де ла Невилля (в передаче С. М. Соловьева): «Я думал, что нахожусь при дворе какого-нибудь италиянского государя. Разговор шел на латинском языке обо всем, что происходило важного тогда в Европе; Голицын хотел знать мое мнение о войне, которую император и столько других государей вели против Франции, и особенно об английской революции; он велел мне поднести всякого сорта водок и вин, советуя в то же время не пить их. Голицын хотел населить пустыни, обогатить нищих, дикарей, сделать их людьми, трусов сделать храбрыми, пастушеские шалаши превратить в каменные палаты. Дом Голицына был один из великолепнейших в Европе».
Василий Васильевич Голицын
Голицын, несомненно, произвел очень сильное впечатление на Софью, и она сильно привязалась к нему. В письмах она звала его «свет братец Васенька», «свет батюшка, душа моя, сердце мое», а однажды собственноручно сделала такую надпись на его портрете:
«Камо бежиши, воин избранный,
Многажды славне честию венчанный!
Трудов сицевых и воинской брани,
Вечно ты славы дотекше, престани.
Не ты, но образ Князя преславнаго
Во всяких странах, зде начертаннаго,
Отныне будет славою сияти,
Честь Голицынов везде прославляти».
Была ли она влюблена в этого мужчину, который на четырнадцать лет ее старше? Может быть. Были ли они любовниками? Это, кроме всего прочего, было бы возможно только при большой свободе нравов и некоторой развращенности обоих. Голицын мало того, что был гораздо старше Софьи, мало того, что находился с ней в родстве и пользовался доверием ее отца и матери, он еще был женат, и у него было пятеро детей.
Несомненно только одно — Голицын — верный друг Софии в дни ее «теремного затворничества» и верный сподвижник в дни ее царствования.
