Потемкин принадлежал к старинному дворянскому роду, происходившему из Польши и начавшему служить еще московским царям, один из Потемкиных — Петр Иванович — известный в XVII веке дипломат. Отец Григория состоял на военной службе, участник Полтавской битвы и Прутского похода Петра I, имел дом в Москве и усадьбу под Смоленском, где и родился, и вырос будущий светлейший князь — единственный сын и наследник.
Григорий Александрович Потемкин
Юный Григорий Александрович учился в недавно открытом Московском университете, где «куролесил по молодости», но куролесил по-особому. Лев Энгельгардт, семья которого породнилась с семьей Потемкина, вспоминал: «Поэзия, философия, богословие и языки латинский и греческий были его любимыми предметами, он чрезвычайно любил состязания и сие пристрастие осталось у него навсегда. Во время своей силы он держал у себя ученых раввинов, раскольников и всякого звания ученых людей. Любимое его было упражнение: когда все разъезжались, призывал их к себе и стравливал, так сказать, а между тем сам изощрял себя в познаниях». Окончив университет, Потемкин отправился в Петербург и поступил на военную службу в Кавалергардский полк.
Он вступил в заговор, который привел на трон Екатерину, но по молодости держался отнюдь не на первых ролях. Тем не менее, императрица заметила его и, оценив его способности, приблизила к себе, одарила крепостными крестьянами, назначала на должности в различных министерствах и ведомствах. Вскоре придворные замечают, что Потемкин поставил себе целью завоевать сердце новой государыни. Один из мемуаристов, Павел Федорович Карабанов, автор сборника «Исторические рассказы и анекдоты, записанные со слов именитых людей», пишет: «Потемкин, при восшествии на престол Екатерины, весьма способствовал в приведении солдат к присяге и пожалован в подпоручики, а потом в камер-юнкеры. Желание обратить на себя внимание императрицы никогда не оставляло его: стараясь нравиться ей, ловил ее взгляды, вздыхал, имел дерзновение дожидаться в коридоре; и, когда она проходила, упадал на колени и, целуя ей руку, делал некоторого рода изъяснения. Она не противилась его движениям. Орловы стали замечать каждый шаг и всевозможно противиться его предприятию».
Но тут с красавцем камер-юнкером случилось несчастье: из-за ошибочного лечения он потерял глаз. В свете ходили слухи, что это была не ошибка лекаря, а козни братьев Орловых, не желавших видеть близ императрицы слишком ретивого молодого человека.
«Потемкин в отчаянии уклонился от двора, под видом болезни, и жил уединенно в полку своем; — продолжает Карабанов, — тут предположил было идти в монахи, надевал нарочно сделанную архиерейскую одежду и учился осенять свечами. Екатерина расспрашивала о нем, посылала узнать о здоровье. Однажды, проезжаясь с Григорием Орловым, приказала остановиться против его жилища; Орлов был послан для свидания, а Потемкин, избегая оного, скрылся через огород к полковому священнику, с которым делил время. Императрица пожелала его увидеть, и он снова показался у двора. Началось сватанье на фрейлине графине Елизавете Кирилловне Разумовской с намерением привлечь к тому Екатерину».
В 1769 году Потемкин отправился добровольцем на турецкую войну, где отличился под Хотином, успешно участвовал в битвах при Фокшанах, Ларге и Кагуле, разбил турок при Ольте, сжег Цыбры. Екатерина посылает ему письма, в которых напоминает: «Я уверена, что все то, чего вы сами предприемлете ничему другому приписать не должно, как горячему Вашему усердию ко мне персонально и вообще к любезному Отечеству, которого службу Вы любите. Но как с моей стороны я весьма желаю ревностных, храбрых, умных и искусных людей сохранить, то Вас прошу попустому не даваться в опасности. Вы, читав сие письмо, может статься зделаете вопрос, к чему оно писано? На сие Вам имею ответствовать: к тому, чтоб Вы имели подтверждение моего образа мысли об Вас, ибо я всегда к Вам весьма доброжелательна».
Позже она напишет для него «Чистосердечную исповедь», в которой расскажет обо всех своих романах, что были до встречи с Потемкиным, а в конце признается: «Потом приехал некто богатырь. Сей богатырь по заслугам своим и по всегдашней ласке прелестен был так, что услыша о его приезде, уже говорить стали, что ему тут поселиться, а того не знали, что мы письмецом сюда призвали неприметно его, однако же с таким внутренним намерением, чтоб не вовсе слепо по приезде его поступать, но разбирать, есть ли в нем склонность, о которой мне Брюсша сказывала, что давно многие подозревали, то есть та, которую я желаю, чтоб он имел. Ну, Госп[один] Богатырь, после сей исповеди могу ли я надеяться получить отпущение грехов своих. Изволишь видеть, что не пятнадцать, но третья доля из сих: первого по неволе да четвертого из дешперации [отчаяния] я думала на счет легкомыслия поставить никак не можно; о трех прочих, есть ли точно разберешь, Бог видит, что не от распутства, к которому никакой склонности не имею, и есть ли б я в участь получила смолоду мужа, которого бы любить могла, я бы вечно к нему не переменилась. Беда та, что сердце мое не хочет быть ни на час охотно без любви. Сказывают, такие пороки людские покрыть стараются, будто сие произходит от добросердечия, но статься может, что подобная диспозиция сердца более есть порок, нежели добродетель. Но напрасно я сие к тебе пишу, ибо после того взлюбишь или не захочешь в армию ехать, боясь, чтоб я тебя позабыла. Но, право, не думаю, чтоб такую глупость зделала, и есть ли хочешь на век меня к себе привязать, то покажи мне столько же дружбы, как и любви, а наипаче люби и говори правду».
Ходили слухи, что Екатерина и Потемкин тайно обвенчались. Историки также полагают, что такая свадьба состоялась. Произошло это где-то между весной 1774-го и зимой 1775 года, то ли «в церкви Сампсония, что на Выборгской стороне», то ли в имении Екатерины Пелла, то ли в храме Вознесения Господня в Сторожах, у Никитских ворот.
Сампсониевский собор. Современное фото
В 1774 году Потемкин назначается губернатором Новороссии. Граф Роже де Дама, находившийся в это время в Елисаветграде (ныне — Кировоград) и бывший свидетелем деятельности Потемкина, писал: «Я ежечасно сталкиваюсь с новыми, фантастическими азиатскими причудами князя Потемкина. За полчаса он перемещает целую губернию, разрушает город, чтобы заново отстроить его в другом месте, основывает новую колонию или фабрику, переменяет управление провинцией, а затем переключает все свое внимание на устройство праздника или бала…». В 1787 году Екатерина вместе со своим Двором и иностранными дипломатами предприняла поездку в Крым, осмотрела построенный Потемкиным Херсон, ночевала в ханском дворце в Бахчисарае, наблюдала за маневрами флота в бухте Севастополе. Она написала: «Я всем обязана князю Потемкину. Надеюсь, теперь никто не назовет его ленивым». С этим путешествием связана легенда о «потемкинских деревнях». Якобы Потемкин понастроил вдоль дороги фальшивых деревень с актерами, переодетыми в крестьян, чтобы внушить Екатерине, что Новороссия успешно заселяется. В самом деле, Потемкин заботился о том, чтобы развлекать Екатерину и ее гостей, а развлечения XVIII века часто включали в себя костюмированные представления. Например, уже в Крыму, неподалеку от Балаклавы, Екатерину встретила… рота амазонок, одетых в бархатные юбки малинового цвета с бахромой и курточки зеленого цвета с золотыми галунами, на головах амазонок — белые тюрбаны. Это были сто благородных жен и дочерей балаклавских греков, под предводительством 19-летней Елены Ивановны Сарандовой, решившие таким образом поприветствовать императрицу. Идея эта принадлежала Потемкину. Вполне возможно, что на пути Екатерины попадались и «фальшивые деревни», подобные тем, какие строили в Павловске Павел и Мария Федоровна, но речь ни в коем случае не шла об обмане, гости прекрасно отдавали себе отчет, что видят представление, предназначенное для отдыха и развлечения.
