Шереметев имеет в виду стихотворение Федора Ивановича Тютчева, которое начинается так:
Небо бледно-голубое
Дышит светом и теплом
И приветствует Петрополь
Небывалым сентябрем.
Воздух, полный теплой влаги,
Зелень свежую поит
И торжественные флаги
Тихим веяньем струит.
А заканчивается:
Небывалое доселе
Понял вещий наш народ,
И Дагмарина неделя
Перейдет из рода в род.
13 октября принцесса Дагмара приняла православие, получив новое имя и титул — великая княгиня Мария Федоровна. Она и Александр обвенчались в Большой церкви Зимнего дворца 28 октября (9 ноября) 1866 года. Молодые супруги поселились в Аничковом дворце.
Первая беременность Марии завершилась выкидышем. 6 мая 1868 года, в день Иова Многострадального, родился великий князь Николай Александрович. Второй сын — названный, как и отец, Александром — появился на свет 26 мая 1869 года. Но ему суждено было прожить совсем недолго, не дожив и до года, младенец скончался от менингита. Сергей Дмитриевич Шереметев, дежуривший ночью у гроба ребенка и сопровождавший его в Петропавловскую крепость, пишет в своих воспоминаниях: «Смерть его глубоко огорчила родителей и, как говорят, имела прямым следствием значительное сближение, незаметное в первые года. Общее горе закрепило тот крепкий союз, который отныне безоблачно стал уделом их до конца».
«Минни, я должен идти»
Когда 1 марта 1881 года Александр II погиб от бомбы террориста, Александр Александрович, унаследовавший его трон, всерьез опасался за жизнь своей семьи. У них с Марией Федоровной уже четверо детей — после Николая родились сыновья Георгий и Михаил, дочь Ксения (последняя дочь, Ольга, родится в следующем, 1882 году). Прежде всего, Александр хотел найти для семьи безопасное убежище, и свой выбор он остановил на Гатчинском дворце.
Сам император вовсе не был в восторге от такого переезда, по свидетельству близких людей, он говорил: «Я не боялся турецких пуль и вот теперь должен прятаться от революционного подполья в своей стране».
К. Ланг. Аничков дворец со стороны Невского пр. Середина XIX в.
А. Н. Епанчин, генерал от инфантерии «на службе трех императоров», вспоминает, как за несколько дней до переезда государя в Гатчину к Епанчину-старшему — владельцу дачи на границе Приоратского парка — приехал помощник гофмаршала генерал Милий Милиевич Аничков и попросил наглухо закрыть калитку, соединявшую сад его дачи и императорский парк, чтобы злоумышленники не смогли воспользоваться ею и подобраться к императорской семье. Такие же распоряжения получили все соседи императора. Понятно, что эта мера является чистой воды показухой — в парк было нетрудно пробраться со стороны окружавших его полей, от которых он отделялся неглубокой канавой с валиком, обсаженным акацией. Когда государю доложили о мерах охраны, принятых в Гатчине, в том числе о заколоченных калитках, Александр сказал, что он не желает стеснять жителей и дачников Гатчины и, шутя, прибавил: «Неужели же им удобнее будет лазить через забор?». Пришлось возвратить ключи владельцам.
В первые дни пребывания в Гатчине Александр оставался сильно подавлен. Он ужинал в кругу семьи, потом ложился в шезлонг и курил сигареты, никого не принимая и не открывая книг.
Александр Александрович и Мария Федоровна после свадьбы. 1866 г.
Постепенно жизнь стала налаживаться. Александр вставал в 7 утра, гулял в парке, завтракал, приступал к просмотру и визированию различных документов: приказов, законов, рапортов и т. д. После позднего завтрака в час дня он снова гулял или читал газеты, затем принимал доклады министров. В 8 часов вечера семья садилась за обед, потом Александр пил чай в комнатах Марии Федоровны, и этим заканчивался день.
Со временем все полюбили Гатчину и ее тихие радости. Летом родители с детьми катались на лодках или велосипедах, зимой — на коньках (особенно хорошо это получалось у датчанки Марии Федоровны), лепили «снежного болвана» — снеговика. Осень, разумеется, отдавалась охоте.
Все любили рыбную ловлю. Великая княжна Ксения сетовала, что «мама ловила все окуней», а ей самой доставалась только плотва…
Александр относился к рыбной ловле серьезнее, он рыбачил ночью, с острогой и предпочитал это занятие многим официальным дипломатическим приемам. Так, однажды, будучи приглашенным на бал в английское посольство, Александр предпочел посвятить ночь рыбалке. И на другой день подтрунивал над императрицей, рассказывая, что вдвойне наслаждался при мысли о том, как она и прочие гости «трудятся над затейливыми фигурами мазурки», в то время как он охотится с острогой на рыбу на Белом озере. Позже именно в Гатчине им сказана знаменитая фраза: «Когда русский император ловит рыбу, Европа может подождать».
Александр III на охоте. Конец 1880 — начало 1890-х гг. Фотограф К. Бех
Возможно, секрет хорошего брака, если он заключен не по любви, в том, чтобы у каждого из супругов были свои занятия. В императорской семье это получалось само собой — обязанности императора и императрицы различаются. Но Александру Александровичу и Марии Федоровне, несомненно, повезло в одном — их обязанности оказались им по душе.
Александр III и Мария Федоровна. 1886 г.
Например, одна из обязанностей правящей императорской семьи — регулярно давать балы для высшего света. Александр был плохим танцором и балов не любил, зато Мария Федоровна их обожала, оставаясь радушной хозяйкой.
«Придворные балы были наказанием для государя, — вспоминает граф Сергей Дмитриевич Шереметев, — но они имеют свое значение, в особенности большой бал Николаевской залы. Это предание, которое забывать не следует, и балы по-прежнему продолжались: Концертные, Эрмитажные, Аничковские…
Аничковские балы, которых бывало по нескольку в сезон, отличались немноголюдством и носили несколько домашний, семейный характер. Нетанцующих бывало немного, и для этих немногих время казалось несколько томительным. Государь показывался вначале, радушно принимал и уходил в свой кабинет, где у него была партия. Возвращался он ко времени ужина. Когда котильон продолжался слишком долго, а императрица не хотела кончать, государь придумывал особое средство. Музыкантам приказано было удаляться поодиночке, оркестр все слабел, пока наконец не раздавалась последняя одинокая струна и та наконец смолкала. Все оглядывались в недоумении, бал прекращался сам собою. Иных государь приглашал в свой кабинет, чтобы покурить, впрочем, весьма немногих дам и кавалеров. За проникавшими в кабинет следили со вниманием, предаваясь праздным выводам и замечаниям, другим донельзя хотелось туда проникнуть. В пустых гостиных кое-где в углу образовывалась партия. Иные ходили из угла в угол, не находя покоя. Иные держались на виду императрицы и дорожили сидением неподалеку от нее. Императрица неутомима. Вальсы, мазурки, котильоны с разнообразными фигурами чередовались без умолку. Изредка показывался государь и, стоя в дверях, оглядывал танцующих и делал свои замечания, но долго он не выдерживал».
