4) Побеги из армии в тыл, принявшие эпидемический характер с переменой Правительства и неустановившемся еще порядке внутри страны, также должны быть прекращены самыми суровыми мерами: за первый побег физическое наказание, за второй – смертная казнь.
5) Также должны быть введены суровые кары для уклоняющихся от призыва и усилены наказания как дисциплинарные, так и по суду, для нарушителей дисциплины, или уважения к начальникам. Отмена ограничений для солдат понята многими очень широко и печальные примеры налицо. Более характерными могут служить следующие: а) офицер, возвратившийся третьего дня из Петрограда и спавший в пути в отделении вагона 2-го класса, проснувшись обнаружил около своего лица ноги солдата, расположившегося без всякой церемонии на той же скамейке.
б) В Черновицах солдат, стоявший часовым, отдавая честь приемом «на караул» проходившему полковнику, одновременно произвел ему салют из своего заднего прохода, а на замечание полковника ответил «теперь все равны».
Эти примеры наглядно показывают, чего достигло Правительство, спешно и необдуманно вводящее изменения в духовную жизнь армии.
6) Полное осведомление всех чинов армии о происходящих событиях внутри страны.
7) Полная гарантия Новым Правительством непрерывного подвоза в армию огнестрельных припасов, продовольствия, фуража и снабжения армии в техническом отношении.
8) Полная гарантия Новым Правительством неприкосновенности, безопасности и благополучия семейств, оставленных воинами всех рангов и званий.
9) Восстановление порядка в стране без всякого кровопролития.
10) Имея в виду, что в настоящее время на фронте армии находится огромное число мужского правоспособного населения России, имеющее неотъемлемое право голоса при разборе и решении наиважнейших вопросов в жизни страны, что решение этих вопросов не может быть предоставлено лишь представителям населения, не находящимся на фронте, из которых есть много трусов, уклоняющихся от призыва под различными предлогами, есть много мародеров тыла и бесчестных спекулянтов, а также большое число женщин, которые до сего времени совершенно устранялись от вопросов управления, совершенно необходимо обсуждение таких вопросов как образ правления, общая присяга, земельный, сословный, равноправие народностей и пр. отложить до окончания войны и возвращения цвета мужского населения к мирной работе.
11) Также несвоевременно какое-либо нормирование рабочего дня 8-ю часами, так как все находящиеся в армии работают круглые 24 часа в сутки, ежеминутно жертвуя жизнью, и считают, что работа внутри страны на оборону и для продовольствия армии и населения также должна идти без всякой нормы, памятуя, что мирным жителям сохраняется драгоценное благо жизни.
12) Правительству надлежит помнить, что его святая обязанность в настоящее время всецело заняться лишь вопросами восстановления порядка, снабжения – армии всем необходимым, – а мирного населения продовольствием, беспощадная борьба с дороговизной, спекулянтами и мародерами тыла и устройство и обеспечение семейств всех чинов армии и инвалидов.
Настоящий рапорт является результатом единогласного мнения старших начальников дивизии, основанном на обсуждении ими предложенных Военным Министром вопросов с офицерами, которые могли принять участие в том без ущерба для боевой службы и, вследствие настойчивого желания этих начальников, ввиду особой важности и переживаемых событий, вопреки установившемуся до сего времени в армии порядку сношений, подписывается всеми нами, глубоко убежденными в справедливости и необходимости высказанного.
Все остальные офицеры дивизии без всякого исключения согласны с мнением старших, подписавшихся здесь. По их горячему и настоятельному желанию копия этого рапорта со всеми подписями офицеров дивизии будет представлена дополнительно; настоящий же рапорт представляется теперь для выигрыша времени.
Движимый горячим желанием счастья России, представляю изложенное на усмотрение Вашего Высокопревосходительства.
Подписали:
Генерал-Лейтенант Попов.
Начальник Штаба, Генерал-Майор Белоусов.
Вр. Командующий 2 дивизионом 32 артиллерийской бригады, Капитан (Подпись неразборчива). Вр. Командующий 1 дивизионом 32 артиллерийской бригады Подполковник (Подпись неразборчива). Помощник Командира 658 пех. полка, Подполковник Яворский. Помощник Командира 128 Старооскольского пехотного полка, Подполковник Бычинский, Полковник 125 пех. Курского полка (Подпись неразборчива). Полковник 126 пех. Рыльского полка (Подпись неразборчива). Полковник 125 пех. Курского полка (Подпись неразборчива). Командир 658 пех. полка, Полковник Носов. Командир 125 пехотного Курского полка, Полковник Савельев. Командир 126 пехотного Рыльского полка, Полковник Петров. Командир 127 пехотного Путивльского полка, Полковник Веденяев. Командир 128 пех. Старооскольского полка, Полковник Свешников. Вр. Командующий 32 артиллерийской бригадой, Полковник Бенескул. Командир 6 Сибирск. горного артиллерийского дивизиона, Полковник Потулов. Командир бригады 32 п. д., Генерал-Майор Рафальский.
С подлинным верно:
Старший Адъютант Штаба VIII Армии,
Генерального Штаба Подполковник Игнатьев».
Конечно, этот рапорт скажет каждому военному, кого революция застала на фронте, очень многое. Значения в общероссийском сумбуре он не получил. Реального ничего не принес. Скорее его надо считать результатом отчаяния командного состава, каким-то вырвавшимся «криком души».
Первым подписавшим его был начальник дивизии генерал Попов. Его инициатором и автором был генерал Белоусов. Насколько я знаю, генерал Попов, вернувшийся с развалившегося фронта куда-то в район Казани, пал там жертвой очередного выступления одураченных русских солдат. Генерал же Белоусов спасся, я его встретил в Екатеринодаре, в Добровольческой армии, где во второй половине яета 1918 года он был назначен генералом Деникиным на пост коменданта Главной Квартиры Добровольческой армии в Екатеринодаре.
Генерал Белоусов после развала фронта вернулся к себе на Кубань, где сразу же принял участие в формировании отдельных отрядов, впоследствии влившихся в Добрармию.
Я лично познакомился с ним и научился ценить его деятельность (он был старше меня по Военной Академии лет на десять), когда он нес обязанности начальника штаба 69-й пехотной дивизии, которая также одно время входила в состав нашего корпуса. Он участвовал во взятии Перемышля, был награжден в 1915 году Георгиевским оружием, осенью того же года принял в командование 63-й пехотный Углицкий полк, за дело «у Верещакского леса» удостоился награждением орденом Св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени, будучи командиром полка, был тяжело контужен (что впоследствии в эмиграции привело к преждевременной его кончине). Ко времени революции вторично (как тогда это было уже обязательным для офицеров Генерального штаба) получил штаб дивизии, именно той 32-й пехотной, где он и привел и начальника дивизии и старших начальников ее к изданию знаменательного рапорта, о котором сейчас идет речь. В том же 1917 году он поочереди был начальником штаба сначала ХХII, а потом ХХIII Армейского корпуса и закончил военную службу на большом фронте в должности начальника 20-й пехотной дивизии. После чего пробрался на Кубань и сразу же принял участие в противобольшевистской борьбе.
