Обозлившийся Бубнов заявил: я вижу, у Вас на пальце родовое кольцо, по-видимому, Вы считаетесь с этим, почему же Вы в нас, старых дворянах, не хотите уважать рыцарей и хотите, чтобы мы согласились на такое позорное соглашение. Ведь имея семь подводных лодок, мы держим в руках все Черное море, а на реках ставим пушки на старые пароходы и отлично работаем.
Сеймур ответил, что он только передает предложение, напоминает, что ведь Англия может потребовать эти лодки под угрозой отказа в снабжении нас. На это командующий флотом, усмехнувшись, заявил, что время потеряно, т. к. мы настолько окрепли, что отказ Англии в содействии заставит нас обратиться к другому государству, что едва ли ей будет приятно. Хорошо.
Сеймур за невыполненное поручение был отозван.
Другое – англичане желали передать Батум Грузии и потребовали ухода наших канонерок. Деникин ответил, что их может выгнать из Батума только огнем английского флота.
Мы крепнем, и это очень хорошо. А немцы и их заигрывание с Юденичем – вечная угроза Антанте.
Третье – англичане заявили, что если у нас будут продолжаться еврейские погромы, то нам откажут в снабжении, т. к. это доказывает, что правительство наше слишком слабо.
А Шиллинг (одесский) прямо говорит, что он всегда будет опаздывать к усмирению. И хорошо сделает.
Махно поставил своим лозунгом: «Бей жидов – спасай Россию» и уверяет, что мы наняты жидами и помещиками, дабы отобрать для них деньги и землю. Тоже не без смысла.
Говорят, что движение Махно было подготовлено по глухим, удаленным от ж.д. деревням (где нет добровольцев), заранее были закуплены подводы и т. д. Словом, видна организация, не чуждая германского духа.
Махновцы были в 35 верстах от Таганрога. Были выставлены танки, 5-дюймовые пушки и т. д. Все, до генералов включительно, получили винтовки. Вот так тревога. Движение Махно было недооценено командованием – нам необходимо привести в порядок наш тыл, еще заполненный большевиками и украинцами, засевшими в кооперативах и профессиональных союзах. А пока они не будут очищены, нам нельзя идти вперед. Скандал в Киеве и потеря Орла – лучшее тому доказательство.
Надо надеяться, что командование в расправе с восставшими уже не будет миндальничать – нельзя никого щадить – только с корнем можно вырвать это зло – иначе недорубленный лес опять вырастает.
Небезынтересны и рассказы Кононова о Румынии, где он был военно-морским агентом.
По его словам, наш военный агент Семенов совершенно справедливо уверял, что иметь Румынию в рядах врагов выгоднее, чем в рядах друзей. Но Покленский-Козел забил себе в голову, что нам нужна дружба Румынии, и в конце концов настолько на своем настоял, несмотря на то, что Веселкин (генерал свиты) добился согласия Николая II на удаление Поклевского как определенного германофила – Сазонов добился, в свою очередь, отмены этого, и Поклевский, оседлав нового военного агента Татаринова, успел добиться выступления Румынии с нами на погибель нам же.
Все это типично для старого (а может, и нового) режима. Всюду личности, всюду закулисные влияния. А в результате идет игра судьбами народа. Положим, и теперь не лучше, не значит ли это, что других способов нет.
* * *
Хороша телеграмма
[137], посланная под влиянием организатора национального движения рабочих в Киеве – инженера Кирсты – рабочими: трамвайными служащими и Святошинских автомастерских – это оздоровление.
Хотя формирование рабоче-офицерской роты я не приветствую.
15, 16, 17 октября (Киев). Наконец, 15 утром прибыли в Киев. Вокзал произвел тяжелое впечатление – грязный, необычайно пусто, чрезвычайно дорого и общий темп излишне нервный – словом, видимо, недавнее бегство еще не выдохлось.
В штабе меня встретили пересудами о Генкварме Шуберском, а он сам произвел на меня очень благоприятное впечатление полным доверием к подчиненным и предоставлением им полной мощи – правда, он вынужден к этому болезнью Наштарма Вахрушева, что сваливает Шуберскому двойную работу, но все же это указывает на известную его широту. Мое заявление о неправильном нашем положении на фронте, где весь фронт подчинен Начдиву 7
[138] Бредову и Драгомирову без разделения на участки, он принял очень благожелательно, и я сегодня подал по этому поводу мотивированный доклад. Не знаю, как примет это А. Драгомиров.
Вчера со мной случился казус – отдавал распоряжение Салимону, упал и разбился, потеряв сознание. Очнулся через некоторое время, ничего не сознавая. Это в первый раз в моей жизни. Сегодня с утра чрезвычайная головная боль, она же была и целый день вчера. По-видимому, я еще недостаточно окреп от тифа. Бедная Тата сама чуть не упала, узнав от привезшего меня Мельницкого о том, что было.
Шуберский проявил много заботливости, даже включительно до предложения мне денег.
Был сегодня у Шульгина. Он полон деятельности. Предложил мне занятия по «Азбуке» и «Национальной комиссии», но это, конечно, принять за неимением времени не могу. Рассказывал о катастрофе с Киевом, нарушившей все здесь налаженное, что не может установиться до сих пор. По словам Шульгина, якобы со слов Драгомирова (это подтверждает и Шуберский) – Драгомиров, не командуя войсками в гражданской войне, передержал их на фронте и они не выдержали даже и не особенно сильного натиска. В результате был оставлен Киев в 12 часов, после того как в 10 было обнародовано объявление Драгомирова о том, что все спокойно.
Мельницкие, уходившие на грузовике (как и весь штаб), рассказывают, что за мосты кинулся весь Киев – женщины на коленях в грязи молили взять их на автомобиль.
В общем настроение здесь тяжелое – все еще полно недавней паникой (скажу, что и в штабе тоже), нет никаких попыток перейти к активным действиям, несмотря на вероятное ослабление красных на главном для нас Коростеньском направлении. Словом – пуганая ворона.
А у меня настроение скверное – от моего нездоровья и сознания, что Тата и Женя всего в 20 верстах от красных – это не немцы и не австрийцы. Жутко – я не даю разобраться в вещах.
Квартира прелестная – 3 комнаты с хорошей обстановкой.
Отделение можно вполне наладить – офицеров много, кроме меня 2 Генштаба и 3 строевых плюс топограф, все охотно идут на мои мероприятия. Много помогает Борсуков, исхудавший после плеврита, но обиженный балдоватым Салимоном и теперь напирающий на работу со мной.
В общем поле для деятельности большое – дай Бог сил, а теперь и об этом приходится задумываться, а тогда много можно сделать, многое наладить.
Да, киевские газеты торжественно оповестили сегодня (17) о «Приезде фон Лампе» – довольно кратко, но совершенно для меня неожиданно. Говорят, в «Молве» были подробности – пока еще не видал.
