Положение становится тяжелым – между нами и Добровольческой армией прорыв в 100 верст. На Роменском направлении ничего, а сзади Махно. Отход идет по всему фронту безудержный, чем объяснить такую перемену, чем объяснить порыв красных, по всем сведениям разлагающихся, – не знаю. Развал идет и у нас. По всей России нарастает одно, самое сильное движение – защита себя от грабежа. Повстанческое движение на этой почве растет с каждым днем. Наштакор 5 кавалерийского Кусонский № 02538 9.XI доносит: «…наш разъезд был обстрелян бандой, причем убит один солдат и ранен один солдат, а корнет Вуич чуть не был живым закопан в землю. Высланная поддержка рассеяла банду, а корнета Вуича отбила живым». Чуть, ну а те, что не «чуть», каково им – и это одинаково в тылу у нас и у большевиков – растет самооборона, растет зеленое движение, растут «русские хунгузы». Это движение грозит смести и нас, и большевиков, и оно охватит всю Россию, доведя ее до иностранного вмешательства и протектората.
Грустно сказать, но у меня порой является ужас за то, что мы, может быть, лишние, что наша идея для России неприменима – неужели же это так?
20–21 ноября (Киев). Вчера опять был день тяжелых переживаний. С четырех с половиной часов утра меня потребовали на телефон и Штейфон сообщил мне, что части, оборонявшие с севера Киев, ушли на Наталку, т. е. на Подол. На вопрос, что у нас есть, чтобы парировать удар, – ничего.
Словом, положение веселое. После долгих переговоров с Штейфоном, его адъютантом, Бредовым, я уяснил себе, что ничего особенного не произошло и что все сильно преувеличено, но дело было сделано – Тату я поднял, а она собрала все, и в том числе и Женюшку, которой сегодня 6 лет.
День прошел очень тревожно. Противник давит на северный сектор на фронте Ирпеня. Части сосредотачиваются к Боярке медленно. Перепутались полки, словом, была ерунда солидная.
А к вечеру восторжествовала моя идея выслать из Киева нашу тыловую часть и семьи. Последнее хотя и было налажено мною, но доставило мне немало хлопот и тяжелых минут – и не хотелось расставаться с Татой, и страшно было оставить их здесь в предвкушении обстрела и похода пешком.
Но дело сделано. Сегодня наших погрузили. Не успели сделать этого, как пришло известие о восстании в Василькове, т. е. на пути поезда. Сначала задержали поезд, а потом оказалось, что это просто организованное ограбление казначейства и кожевенного завода.
Бог даст, я буду прав, что не оставил моих здесь, – хотя и тоскливо будет, но зато для них безопаснее, а в этом суть моего существования.
На фронте работа идет вяло. Наступление, назначенное на сегодня (как раз в наш праздник), развивается очень медленно. Не нравится мне Бредов – его система управления с затыканьем дыр, а не маневрированием.
Телеграммы
20 ноября. Вчера весь день в городе слышна артиллерийская стрельба, нервирующая население, шли бои в секторе между Днепром и желдорогой на Ковель, противник потеснил наши части, приблизившись на севере к самому городу. Сегодня положение восстановлено перешедшими в наступление нашими частями, вообще красные имеют, по-видимому, задачу овладеть Киевом, наступая против него с востока и запада. Красные грозят также гребенковскому желдорожному узлу, наступая на Пирятин. Управлением внутренних дел ассигнован кредит киевской городской управе 10 000 000. Умер от тифа деятель украинской кооперации Осадчий, освобожден из-под ареста министр Рады по еврейским делам Зильберфарб, арестован гетманский министр путей сообщений Бутенко, известный неудержимой украинизацией на желдорогах. Отправляются поезда на Харьков и Одессу, на последнюю предположен прямого сообщения. Из Варшавы выехал польский представитель к Колчаку Тарговский.
21 ноября. Противник отброшен сильным ударом за реку Ирпень, наше наступление продолжается интенсивно. На левом берегу Днепра противник продолжает теснить наши части к Киеву, по-видимому, выполняя поставленную командованием 12-й советской армии задачу давления на Киев с двух сторон, это парируется контрударом на правом берегу совместно с галичанами, атакующими Бердичев, который они должны занять в силу договора. Возле станции Белозерье, близ Бобринской, бандиты, напав на поезд, расстреляли на месте двух офицеров и двух солдат добровольцев и одного железнодорожного агента и увели с собой 12 раздетыми в одном белье и босиком, без шапок, судьба их неизвестна. Сегодня в Василькове банда в 200 человек ворвалась в милицию, убила пристава, разграбила вещественные доказательства, казначейство и кожевенные заводы. По-видимому, ничего политического, хотя громилы именовали себя петлюровцами. Только что нами с боя захвачено селение Вышгород близ Киева, грозившее городу непосредственно. Положение городского трамвая катастрофическое, из 200 вагонов исправных 25 и ежедневно выбывает из строя один. События на Кубани встречены печатью спокойно и с полным удовлетворением даже «Киевской жизнью», приветствующей в передовой изменения конституции. Присутствие городской управы ассигновало Александровской больнице 100 000 на гробы, так как там скопилось 80 трупов. Сведения о польской армии: аполитична, дисциплинированна, исключение – солдаты Галлера, которые избалованны, есть некоторый успех большевистской пропаганды, численность 500 000, хорошо вооружена и снаряжена, готова к борьбе с большевиками, что задерживается политическими соображениями. Наши части подошли к Староконстантинову.
Сегодня случилось следующее: упрямство Драгомирова наскучило всем. Шуберский, Бреслер, Мельгунов уговорили сначала Вахрушева воздействовать на Драгомирова – поговорили и поручили мне составить доклад. Я написал без бланка, адреса и подписи. В момент доклада мне предложили подписать написанное – ну ничего не поделаешь – я подписал, а на докладе, с молчаливого согласия Вахрушева – доложил (кстати – диктовал я его удивительному писарю – 15 минут).
Абрам закинулся. Во главу угла он ставил, что Киев падет с его отъездом, а с другой стороны, он говорил, что это лишит нас печатаемых здесь денег. Я возражал, что все равно надо быть готовым к тому, что это может случиться через несколько дней.
В результате мой доклад успеха не имел, но все же я не сомневаюсь, что мысли Абрама пошли по тому направлению, куда я его толкнул. А это тоже успех с таким человеком – увидим, какие плоды будут. Я ему, кроме того, сказал, что совершенно не верю в успех Бредова на левом берегу. И это увидим.
Как-то будет дальше. В тылу повстанческое движение растет. По отношению к офицерам оно определенно враждебное. Вот выписка из донесения: «Не удовольствовавшись ограблением и расстрелом 2-х офицеров, двух солдат и одного железнодорожника на месте – бандиты увели с собой 12 человек офицеров, среди которых наш поручик Федоров. Крестьяне видели, как их вели раздетыми, в одном белье, босиком, без шапок в сторону селения Малая Бузунь…»
Да, нам всем несладко. А повстанческое движение растет и растет с каждым днем и оно захлестнет нас и большевиков.
* * *
НАЧАЛЬНИК
оперативного отд.
20 ноября 1919 года
№
