Директива Главнокомандующего направляет наше внимание на Жмеринку, кажется в чаянии помощи от поляков, совершенно противоречит тому взгляду, который я провожу в моем докладе № 3, который попал к Драгомирову на словах как доклад Шуберского.
Мое мнение, что надо идти не на Христиновку, а на Помошную, восторжествовало, и мы, положим под давлением Бредова и Протова, через день-два уедем.
Дай Бог нам проскользнуть благополучно Цветково – Бобринскую – неладно там, а мы все-таки приз ценный. Я настаиваю на том, чтобы мы шли с бронепоездом, – все-таки надежнее.
По общей сводке противник лишь вчера занял Старобельск и уже сегодня в 30 верстах к югу от него. Таким образом, противник дошел уже до каменноугольного района, а мы все отходим и отходим.
Неужели же наше дело проиграно, неужели же все пошло насмарку?
Все чаще и чаще слышатся слова о необходимости перехода на сторону немцев. Циркулируют слухи о том, что Деникин, не имея возможности менять свою ориентировку, сложит свои права.
Конечно, полное разочарование в англичанах. По словам приехавшего из Архангельска 4-го Императорского стрелкового полка капитана князя Гагарина, англичане бросили их там на произвол судьбы, уведя свыше 12 000 и прекратив снабжение. Но я никак не могу понять, как нам после всех опытов, начиная с Украинской Рады, не ясно, что никакое вмешательство дела не исправит. Неужели русская ориентация не заменит всех, а если она не победит, то тогда хоть эмигрируй из России.
И эта мысль у меня не раз являлась – что я тогда буду.
6 декабря (Белая Церковь), 7–8 (Бел. Церк.). Положение Фастова становится все более и более угрожаемым, а между тем накопилось свыше 30 эшелонов с паровозами. Это положение эвакуированного серьезного войскового имущества, а между тем за нами идет поезд, где едет Баранкеева с семьей и машинисту дали 12 000 – он идет наравне с нами.
Вот и «эвакуация всего наинужнейшего».
Всеми правдами и неправдами я добился того, что с нами идет бронепоезд «Генерал Духонин», перебрасываемый к Кременчугу. Как я ни говорил Генкварму, что это необходимо сделать, он отделывался полуироническими замечаниями, я сам все сделал, а уже 8-го он все время спрашивал меня, где же «Духонин». Кстати, во время моих хлопот произошел комический случай – вестовой приходит ко мне и докладывает, что меня зовет к телефону… генерал Духонин.
Мы нависли в Белой Церкви над всеми штабами. Штаб Бредова, остановившись в Фастове, всячески выкуривал нас, ссылаясь на закупорку нами Б.Ц., а Фалеев, наштакор 2, прямо заявил, что или он или мы должны уйти.
Насилу выехали, порядка никакого.
На фронте красные переправились у Ирпеня. Нами был послан приказ не стараться даром над Киевом и оставить активные попытки, тем более что появление противника у Мотовиловки и занятие Попельни делает положение Фастова едва ли не отчаянным.
* * *
9–10 декабря (Цветково – Бобринская). Я пишу очень плохо – почему-то не хочется приниматься за карандаш. Настроение очень скверное – части и наши и других армий безостановочно идут назад почти без боев, части вроде 2-й пластунской бригады совершенно расползлись. 1-й гвардейский полк насчитывает лишь 42 штыка. Приказание в случае крайности взорвать мосты у Кременчуга и Черкасс вызвало моментальный их полет вверх. Таким образом, за всю междоусобицу Крюковская переправа впервые взлетела на воздух.
Словом, мы разваливаемся. В тылу масса здорового народа, никто не хочет драться. Все отходят без боев, а командование, начиная с Деникина, после него Шиллинг да и Драгомиров отдают директивы о боях, о сопротивлении, о переброске войск и т. п., как будто у нас настоящие полки, а не названия с громоздкими базами, как будто у нас не умирают медленной смертью железные дороги. Тяжело, что надо принять какие-то героические меры для восстановления нашего дела, а все хотят сделать это будничными приказаниями со старыми, ничего не говорящими словами. Неужели же это уже конец? Ведь нет никаких оснований думать, что наши части остановятся на линии, прикрывающей Бобринскую, Цветково и Христиновку – ведь и за нее мы отойдем так же легко. А почему мы удерживаем Черкассы, где наши части отошли на правый берег до 19, когда наши части отойдут на линию Черкасс? Я боюсь, что здесь дело будет обстоять хуже и мы в конечном результате все-таки не успеем эвакуировать линию Фастов – Цветково.
Фастов бросили наши 8-XII в 23.20. Там, так же как и в Киеве, много потеряно нами, и все это по вине Драгомирова, почему-то ни за что не желавшего эвакуировать Киев, в то время как это по обстановке было совершенно необходимо и доказывалось всеми нами.
Эту беспечность, так же как и самоуверенность Бредова, который, несмотря на всю обстановку и частичный развал – уверял, что ему удастся чуть ли не разбить противника до самого Бахмача. Это все было причиной громадных потерь не только материальных, но и моральных, т. к. слишком затянувшаяся оборона Киева совершенно измотала остатки наших частей.
Начальник
Оперативного отделения
Управления
Генерал-квартирмейстера
Штаба войск
Киевской области
9 декабря 1919 года
ст. Цветково
РАПОРТ
Немедленно после перенесенной мною тяжелой болезни я, согласно данному мною согласию, не окончив лечения, прибыл в Киев для занятия должности начальника оперативного отделения Управления Генерал-Квартирмейстера штаба войск области.
Обстановка первых дней несения мною сложных обязанностей Начальника оперативного отделения – сильная усталость, периодические обмороки и т. п. – заставила меня предполагать, что я слишком рано приступил к исполнению служебных обязанностей и едва ли в силах буду с ними справиться, особенно принимая во внимание сложную и тяжелую обстановку на фронте Области.
Однако дальнейшая работа, Ваше отношение к ней, отсутствие ошибок, совершенно неизбежных в указанной выше сложной обстановке, заставило меня предполагать, что мое заключение о слабости моих сил преждевременно и я смогу, приложив все свои силы, принести посильную пользу тому делу, которому я служу еще с февраля 1918 г.
Сегодня, вопреки последнему моему предположению, я получил совершенно определенное указание, что на деле оказалось более правильным мое первое предположение и я своей деятельностью не только не принес той пользы, к которой я стремился, а напротив, принес вред, так как по заключению Командующего войсками области я и мои подчиненные офицеры, ответственность за деятельность коих лежит, конечно, только на мне, своими разговорами по прямому проводу с подчиненными штабами в течение полутора месяцев уничтожали то влияние и тот порыв, который внушали отдельным начальникам приказы Командующего войсками, и выказанная нами дряблость привели войска области к тем тяжелым переживаниям, которые выпали сейчас на их долю.
Такая оценка моей деятельности с исчерпывающей ясностью доказывает, что занимаемая мною должность мне еще не по силам, т. к., по-видимому, мой организм еще не окреп после перенесенной болезни настолько, чтобы правильно оценивать обстановку и решительно поддерживать энергичные требования Командующего войсками.
